А Настя как нарочно исчезла из коридора.

На пороге встретились взглядом. Ее – растерянный, вопросительный, взволнованный. И его… Какой? Он и сам не знал, только Тайка нахмурилась.

Одними губами сказал «пока» и вышел. Получил сообщение почти сразу.

Тая: Значит, мне не показалось. Значит, ты меня избегаешь.

Очень хотелось ответить на это какую-нибудь гадость вроде «жду, когда ты достигнешь моего любимого возраста» или что-то похожее, но сдержался. Тут или не отвечать ничего, или нежно. Издеваться ни к чему.

Серый: Показалось. Просто все заняты.

Тая: Но сейчас-то ты свободен. Почему не написал?

Сережка остановился посреди обледеневшей улицы. Мимо спешили люди, кто-то задел его локтем, обернулся, в спешке извинился. Написать, не написать? А черт с тобой. Ты сама это начала.

Сергей: Не свободен. Через час уезжаю на сутки.

Никогда он ей об этом не говорил. За все те годы, что они общались, ни разу не заявлял прямо, что он на заказах. Всегда говорил просто «сегодня могу увидеться». А если не мог, то молчал, а она не спрашивала.

Тая: Удачной ночи.

Черт! Даже их внутриконторское пожелание знает… Серый раздосадовано хмыкнул, убрал телефон. Но тот судорожно дернулся в кармане еще раз.

Тая: Пожалуйста, напиши мне, когда будешь свободен.

Зачем, девочка, зачем? Но ответил.

Сергей: Ок.

Пролистнул беседу. Ни одного смайла, ни одной нежности. Ну да. Наверное, так и надо.

22. Глава 22

– Сереженька, на тебе лица нет, родной мой. Что случилось? – сейчас бабушка держала его за руку. Он, как обычно, сидел на пуфике около ее ног.

– Да нет, ба, все хорошо. Погода просто противная, – улыбнулся как можно искреннее.

– Ты ж мой хороший, за что тебе все? – Александра Васильевна погладила его по волосам, а у него вдруг навернулись слезы. Почувствовал себя снова мальчишкой, уткнулся в ее колени.

– Ба, – просипел, сглатывая слезы, – как хорошо, что ты есть.

Больная беззащитная старушка потянула его за плечи и прижала к себе. Сережка молча обнимал ее, крепко зажмурившись.

***

– Вы знаете, – главврач медленно шел рядом с ним по коридору, – она, конечно, не может жить самостоятельно. Ей надо помогать, – Зиманько покрутил руками, – совершать гигиенические процедуры, иногда помогать кушать. Бывают дни, когда она чем-то взволнована, и тогда снова наблюдается спутанность сознания. Но, в общем и целом, сейчас она понимает, кто вы, – Олег Иванович удовлетворенно кивал головой, – кто я, где она находится.

– В общем, продолжать то же лечение и не волновать, – откашлялся Сергей. Ему стало стыдно за свои эмоции, которые он показал бабушке.

– Скорее всего, да, – полноватый мужчина внимательно на него посмотрел поверх очков. – У вас что-то случилось? Простите, но вы не важно выглядите…

Серый хотел отмахнуться, соврать, но потом вспомнил, с кем говорит:

– Неприятности в личной жизни, – ответил максимально обтекаемо.

– Сочувствую, – психиатр-геронтолог медленно кивнул.

– У бабушки таким лучше не появляться, да? – Серый понял, к чему клонит Олег Иванович.

– И да, и нет, – пожал тот плечами. – Если вы вдруг перестанете приезжать, она расстроится еще сильнее.

Сережка понимающе кивнул, пожал доктору руку.

– Я постараюсь к следующему четвергу быть в норме, – грустно улыбнулся.

Главврач неожиданно крепко пожал его руку, похлопал второй ладонью сверху, кивнул и ушел, больше ничего не сказав.

***

Серый по привычке шел через лес. Изменял себе только в осенние дожди, в любое другое время шел по едва видной тропинке между могучими разлапистыми соснами и думал… О себе, о бабушке, о Тае. Так нельзя. Он не прав. Хуже нет – просто замолчать. Достал телефон.