Зачем же тогда Гудериан гнал вперед XXIV корпус? Можно предположить, что он торопился захватить переправы через Березину. Но зачем и для кого? Неужели он собирался дальше наступать на Смоленск силами одной своей группы? Или заставил бы корпус фон Швеппенбурга держать плацдармы неизвестно сколько времени? На это мог бы ответить лишь сам Гейнц Вильгельм, однако он в своих мемуарах не сделал этого. И на минском направлении этих двух танковых дивизий не хватило.

28 июня 12-я танковая дивизия из группы Гота вошла в Минск. Сказать, что она взяла город штурмом, нельзя, потому что ни штурма, ни боя не было, если не считать нескольких случайных перестрелок. А вот Гудериан опаздывал. Ему было некогда, он ругался с фон Боком, который теперь отобрал у него 1-ю кавалерийскую дивизию. Зато 29 июня XXIV корпус вышел на Березину у Бобруйска, в результате чего сам Гитлер высказал обеспокоенность его отрывом от главных сил.

Когда Новогрудский (или Минский, если хотите) котел был закрыт, немедленно выяснилось, что его юго-восточная стенка очень жидкая. В первые дни ее пыталась держать все та же 29-я моторизованная дивизия, что было ей просто не по силам. Несколько раз достаточно крупные группы советских войск прорывались, причем, как грустно отметил генерал Лемельсен, иногда они просто маршировали сквозь немецкие линии.

Тем не менее немцы полагали, что столкнулись с серьезным сопротивлением, хотя, скорее всего, это было результатом контраста с боями во Франции. Один из солдат полка «Гроссдойчланд» вспоминал: «Шоссе: противник в лесу слева. Штурмовым орудием, с которым мы взаимодействуем, командует лейтенант Франце. Мы составили план уничтожения противника. Они находятся впереди в 400 метрах, и роты наступают широким фронтом по пшеничному полю. Когда мы подошли к опушке, раздалось «Ура!» русских, и они неожиданно бросились в атаку. Множество взрывов, рикошеты, паника. Несколько человек бросились назад к дорожной насыпи. Мы создали новую линию обороны. Через полчаса при поддержке 50-мм противотанковых пушек рота снова вошла под деревья, чтобы спасти наших раненых товарищей, которых было пять или шесть человек… наконец мы их нашли. Они лежали, зверски искалеченные и растерзанные – все мертвые! Это стало страшным ударом для всех, кто их видел, – теперь мы знали, что нас ждет, если мы попадем в руки русских!»

Диспозиция Группы армий «Центр» 1 июля 1941 г. Источник: David M. Glantz «Atlas and Operational Summary of the Border Battles, 22 June – July 1941»

А вот что происходило 3 июля, на участке I батальона полка «Гроссдойчланд», находившегося в оцеплении котла: «Ночью мы развернулись в стороны от дороги. Батальон создал так называемую завесу охранения, которая растянулась на большое расстояние. Для нас это было нечто новое, раньше мы никогда так не делали. Обороны не было, только охранение. Но что случится, если противник атакует всерьез? Мы не сможем ни отойти, ни обороняться, потому что не имеем достаточно сил.

3-я рота должна была атаковать деревню на рассвете. Мы знали лишь то, что там находится немного русских. Мы выступили в 02.00. Наш зенитный взвод и саперный взвод, которые должны были поддержать атаку, вышли на полчаса раньше.

На полпути, еще в сумерках, мы попали под ружейный огонь со всех сторон. Шофер нажал на газ, и мы помчались полным ходом. Впереди появилась грязная, темная деревня. Оттуда тоже началась стрельба. Вокруг мелькали вспышки выстрелов и глухо бухали ручные гранаты. Прямо перед нами лежал мертвый мотоциклист, командир отделения связи был ранен в колено. Мы быстро заняли круговую оборону вокруг деревни, расставив на позиции все имевшееся оружие.