– Давай за возвращение твоей крыши на место, – отсалютовал Максим бокалом и выпил до дна.

– Тебе не пора? – спросил Саша, посматривая на часы.

– А мне и тут хорошо. Забавно и интересно.

Я почувствовала, что больше этого фарса мне не вынести. Встала, кивнув Саше. Он был только рад, даже улыбнулся облегчённо. А я надеялась, что присутствие Максима поможет мне сбежать. Вот элементарно пойду сейчас и проверю, заперли ли они за собой входную дверь, и уйду под шумок. Но не тут-то было. Максим поймал меня за поясок халата. Я остановилась, он посмотрел на меня с ухмылкой.

– Как ты её пользуешь, Саш? Как рабыню? Или она тебя пользует? Не задумывался?

– Максим, – попросил Саша. – Хватит, ты пьян. Тебя Лена дома ждёт.

Про Лену упоминать не стоило. Волна безудержной зависти затопила, захотелось взять и испачкать эту Лену, которая была мне не знакома, жила где-то, ждала моего мужа… Максим посмотрел на меня снизу вверх. Пьян, но видно, что сомневается. Головой не хочет, а руки тянутся. И жалеть потом будет, и себя проклинать, и ненавидеть. С Сашей отношения испортит. В идеале и с таинственной Леной. А разве не этого я хотела? Не допустить того, чтобы он жил как ни в чем не бывало. Будем считать, что это первый шаг. Я подумала и отпустила халат, который Макс тянул за пояс, позволив ему упасть вниз. Саша выругался, Максим скрипнул зубами.

– Попользуешь? – прямо спросила я. – Или наоборот?

В одурманенном мозгу билось – дура, что ты делаешь? Но его лицо было так близко, хотелось ещё ближе, носом к носу, заглянуть в глаза – на месте ли крапинки? Не стерло ли их время и невзгоды? Мне было так важно их наличие, словно, пока крапинки на месте, в его глазах живёт кусочек Даньки. Глупо, больно и глупо. 

Его рука лежала на моём бедре. Я слышала, как он тяжело дышит. Мне казалось, я слышу даже, как бьётся его сердце или это моё так громко билось, что его было слышно в любом уголке этого богом забытого дома? И кто из нас остановится, он или я? Может, оба разом? Я почему-то думала, что могу остановиться сама. Что я вообще никогда не любила ни одного мужчину, благословение это или проклятие? Что Максим за эти годы стал чужим. Но я недооценивала силу привычки. Никуда она не делась за годы в разлуки. Или все дело в том, что Максим, по сути, единственный мужчина, который не делал мне больно? Физически…

Что бы то ни было, тело откликнулось. Откликнулась я сама. Опустилась рядом с ним, забыв на мгновение, что я всеми отверженная, лысая девица без роду и племени. Хотелось только в глаза ближе посмотреть…И вообразить, что нет миллиона ошибок, нет последних лет, что Данька спит в соседней комнате. Разметался по постели, на щеках тени от ресниц полумесяцами.

Я оперлась руками о спинку дивана, все ещё не касаясь его. Крапинки были на месте. Лукавые, прячущиеся от всех остальных смертных, кто не мог позволить себе эту близость. Вот сейчас, в буквальном смысле, поняла, что значит – утонуть в чужих глазах, дурацкая фраза. Ненужная сентиментальность к мужчине, который предал, сломал и бросил умирать. 

– Ты сумасшедшая, – сказал он прямо в мои губы, которые были на расстоянии поцелуя. Невозможно близко, невозможно далеко.

– Уходи сам, – шепнула я, чувствуя, как в горле пересохло. – Я, похоже, не могу.
Он выругался, бранные слова обожгли мои губы. Сначала слова а потом его рот, его язык.

Мне хотелось чувствовать свою власть над ним, но насколько она иллюзорна, если я сама как марионетка?

– Ненавижу.

– Я тоже.

Горячий, обрывистый, чуть слышный шепот вперемешку с поцелуями. Бессвязные, не несущие никакого смысла слова, порой непонятные даже нам самим. Я не понимала, возбуждаюсь я или нет, я слишком давно думала о сексе с содроганием, я хотела его на уровне потребности, сама попав в свои сети.