Прошёл к дверям, остановился, словно раздумывая, говорить или нет. Решил сказать.

– Дом продаётся. Через неделю надо отсюда съехать. Готовься. Данькины вещи можешь не собирать, об этом позаботится няня. Он уедет со мной.

И хлопнул дверью. От ребёнка меня пока не отрывали, но в нашем доме появился хмурый дядька, который следил за мной ежесекундно. Куда я уезжала, его не волновало. Главное, чтобы я не забрала с собой Даньку. Он даже на прогулки сопровождал. У Аришки осунулось лицо, она тоже очень переживала. Даже Булька загрустил, забивался под лестницу и отказывался оттуда выходить. Словно чувствовал, что ничего хорошего его снаружи не ждёт.

Я думала – господи, что я творю! Что происходит вообще? Как я до этого докатилась? Илья не брал трубку, на меня набросились паранойя и паника разом, не давали дышать, зато вынуждали оборачивается каждую минуту. Наконец, я добилась встречи с Ильёй.

– Вера, он собрался выходить из бизнеса, – бросил он едва меня увидев. – Ты понимаешь, что я без его денег прогорю? Что выхода вообще нет?

– Я не знаю,  что делать, – заплакала я.

– Надо его убить. Иного выхода я не вижу.

– Нет!

Я говорила нет снова и снова. Но Илья, его руки, его губы нашептывали безостановочно – Данька, деньги, свобода, любовь. Весь мир у ног. Новые дети, любовь, много любви. А так – нищета, и фото ребёнка в интернете, и то, если повезёт.

И я сломалась. Я сказала да.

8. Глава 8

Реальность виделась мне сквозь неплотно сомкнутые веки, но окунуться в неё никак не выходило. Наконец я рывком села на постели, едва не упав на пол. Открыла глаза – я в очередной из безликих и красивых комнат большого дома. Чтобы он сгорел уже. На мгновение я даже задумалась, может, и правда сжечь его? Но мысли в голове ворочались слишком лениво, медленно, со скрипом. Я добрела до ванной, сорвала с себя грязную одежду, встала под душ. Сначала тёплый, а потом добавить холодную воду, ещё добавить. И терпеть, стискивая зубы, надеясь, что холод приведёт хотя бы в подобие сознания.

На крючке висел халат. Пушистый, мягкий, огромный, вкусно пахнущий. Он приятно льнул к измученному телу. В зеркале отражалась осунувшаяся, исхудавшая девушка. Вдруг показалось, что мне снова восемнадцать, такой я была тонкой, невесомой, испуганной. Но короткий ёжик отрастающих волос, тени под глазами, а в самих глазах – мрак. Я даже закрыла их и пошла прочь из ванной на ощупь. Представила, как меня засосет прямо в своё отражение, в свои глаза.  

В коридор вышла с оглядкой. Спустилась на первый этаж. Хотела было подергать ручки окон, в надежде открыть одно из них, но в гостиной с мрачным видом сидел Саша. Встретил меня хмурым взглядом, прошёл за мной на кухню.  Я, не обращая на него внимания, налила себе стакан воды, села с ним на подоконник.  Окно кухни выходило на лес за домом. На первый взгляд совсем девственный, и не скажешь вот так, что забор вокруг.

– Ты спала шестнадцать часов, – словно обвиняя, сказал Саша.

– Мог бы хоть в магазин съездить за это время. В холодильнике пусто. 

Мы снова замолчали, он закурил. Я для себя вдруг чётко решила – уйду сегодня. Чего бы это не стоило. Атмосфера дома все больше напоминала болото, а мне того, что внутри меня, достаточно за глаза. О чем думал, Саша не знаю, сосредоточенно курил и, наверное, даже не знал, что если я не уйду миром, то просто убью его.

– Надо поесть, – сказала я. 

Соорудила обед, ну или завтрак, или ужин, в зависимости от того, в какое я время проснулась. Заставила себя съесть все до последней крошки. Давилась, но ела. Выпила две чашки кофе. Не проснулась, но надеюсь, ко времени побега приду в себя.