– Вставай.

Открываю глаза. Он стоит прямо надо мной. Голый. И да, вид голой и беспомощной женщины его возбуждает. Настолько, что я наконец-то понимаю, что пощады не будет. Что влипла по полной. Он зовёт, я встаю. Стою на коленях, его член перед моим лицом. Перед моим ртом. Я думаю, насколько все чертовски несправедливо. Это, блядь, изнасилование, пусть сам у себя сосёт! Но испуганная девочка умоляет не провоцировать. Я сдаюсь. Закрываю глаза, открываю рот. Касаюсь губами тёплой нежной кожи. У неё вкус морской соли. Или это мои слёзы? Я не могу удержаться, выкидываю руку, касаюсь своей щёки – сухая. Не буду плакать. Столько, сколько смогу. 

Я не занималась сексом четыре года. Я… отвыкла. Его член кажется мне пугающе огромным. Мне ни за что не взять его целиком. А Александр вынуждает, толкается глубже. Его руки скользят по моей голове, я злорадствую – он бы наматывал мои волосы на кулак, но их нет. Член пытается проникнуть глубже, я с трудом сдерживаю рвотный позыв. Если меня сейчас вырвет на него алкоголем вперемежку с водопроводной водой, которой я успела напиться в ванной, он меня точно изобьет. Не так, как сейчас, а по-настоящему. 

Александр толкает меня на спину, я падаю на ковёр. Мои ноги согнуты в коленях и чуть разведены. Он опускается на пол рядом со мной. Проводит пальцем по моим царапинам на животе – выбиралась из подвала я с потерями. Вздыхает, словно сожалея, что я посмела испортить себя настолько. Что не такая, как ему хотелось. Или о том, что эти метки поставил не он. Мне так хочется, чтобы это все скорее закончилось, что я готова его умолять трахнуть уже меня без всех этих пародий на ласки. Трахнуть и отстать. Но он все медлит, а я кричать хочу. Но молчу, я знаю, что нужно молчать, не кричать, не плакать, это только раззадоривает.

Он хватает мои лодыжки, вынуждает меня раздвинуть ноги, растянуть их в стороны. Подхватывает под бедра, подтягивает ближе к себе.  Скользит по ногам, по животу, к груди. Я изумляюсь, зачем он это делает? Рассчитывает, что мне понравится? Что я буду ему благодарна? Ложится на меня сверху, придавливая своим телом. Я смотрю в сторону, он дышит в мою шею.

– Какая ты… скучная, – разочарованно говорит он.

И кусает меня. Я не кричу, но долбанная слезинка стекает по щеке. Он видит её. Слизывает, пробует на вкус. Наверное, доволен. Ему хочется, чтобы я плакала, он сжимает мою грудь что есть сил, комкает плоть в своих ладонях. Кусает, снова и снова. Я молчу. Я кукла. Резиновая, нелепая, со смешно торчащими сиськами и полным равнодушием на лице. Но, к сожалению, до равнодушия этой сексуальной игрушки мне ещё литры слез. 

Он касается меня между ног. Наверняка, разочарован тем, насколько я суха. Пора бы привыкнуть – я одно разочарование. Он не пытается решить проблему. Толкается внутрь меня так.  Первые движения причиняют такую боль, что я стискиваю зубы, чтобы не скулить. Александр нависает прямо надо мной. Лицо сосредоточено, глаза закрыты, успевшие высохнуть волосы бьют его по лбу в такт движениям. Я отвожу взгляд. Смотрю на потолок. Забавно, но на нем фреска, которую я раньше не видела в упор. Смотри, как красиво, говорю я девочке, которая прячется во мне. Не думай о том, что происходит. 

Александр отрывается от меня. Я возвращаюсь в действительность, на миг мне кажется, что он уже все, уже закончил. Но нет, его не устраивает кислое выражение моего лица. Он вынуждает меня поменять позу. Я встаю на четвереньки. Теперь вместо тусклых паззлов фрески, сплетающихся в причудливый узор, передо мной бежевый ворс ковра. Зато я не вижу его, Александра. Он бьёт меня по ягодицам, пересмотрел порнухи на мою голову. Зато наконец плюет на мою промежность, и я вздыхаю с облегчением – моей выдержке тоже есть предел. Теперь терпеть легче.