— Прекрати! Кажется, речь идёт не обо мне, — прервала я его, трясясь от страха. Ведь эти воспоминания дико его возбуждали, усугубляя и без того тяжёлое состояние вервольфа.

— Извини, — смущённо пробасил Маркус. — Но вы, девушки, порой такие доверчивые. Ведь стоило мне только её очаровать, как она безропотно села в мой автомобиль, и я отвёз её в свои съёмные апартаменты. Как ты уже догадалась, я не был типичным студентом Оксфорда, и поэтому не жил в кампусе и не ездил на велосипеде, как все остальные.

Наивная девушка наверняка рассчитывала на романтическое свидание, а вместо этого её по-скотски отымели, несмотря на её отчаянное сопротивление… Даже сейчас эти воспоминания вызывают во мне невыносимую боль и раскаяние. Я прекрасно помню, как вдалбливался в её лоно, с наслаждением глядя в обезумевшие от страха глаза девушки. Мне хотелось тогда только трахать и трахать, вонзаться в её тугое узкое естество…

Моему семейству пришлось тогда по-крупному раскошелиться, чтобы замять это дело. Ещё бы! Потомок знатного рода и вдруг изнасилование! Но, как это часто бывает у людей, едва разговор зашёл о действительно солидных деньгах, родители той девушки сразу же согласились. Продали дочь за молчание, не моргнув и глазом!

— Маркус, зачем ты это мне рассказываешь? Хочешь сказать, что если случится непоправимое, то я могу рассчитывать на денежную компенсацию?

— Если останешься живой, — хмуро пошутил вервольф.

***

У меня подкосились ноги, поэтому я остановилась как вкопанная, с ужасом глядя на своего спутника. Словно бы опомнившись, Маркус горячо мне возразил:

— Нет, что ты! Этого не случится!

— Очень на это надеюсь. Мы пришли.

Вервольф резко сдёрнул фратт с лица, и крылья его носа затрепетали. Мой спутник с шумом втянул в себя лесной воздух, и на его лице появилась подобие улыбки.

— Почему ты смогла, а я нет? Как у тебя получилось?! — изумился он.

— Молча. А чему здесь удивляться? Ведь ты болен, да к тому же у тебя нос был замотан этой тряпкой, пропитанной какой-то гадостью. Вот тебя твой хвалённый нос и подвёл, — спокойно объяснила я ему, не желая раскрывать ему свою тайну.

Не успела я закончить, как Маркус побежал к воде. На ходу он бросил свой фратт, туда же отправилась и моя кофта. А когда он буквально врезался в водную гладь безмятежного озера, поднимая в воздух тысячу хрустальных брызг, я невольно им залюбовалась. До чего же он был хорош, словно ожившая скульптура античного мастера!

— Ну, и как водичка? — крикнула я ему, чтобы скрыть своё восхищение.

— Ледяная. То, что нужно!

— Рада за тебя. И за себя тоже, — пробурчала я.

Не желая терять и минуты драгоценного времени до захода солнца, я тотчас отправилась искать лекарственные травы. А ещё я горячо про себя взмолилась, чтобы мне попались какие-нибудь съедобные ягоды: сильно хотелось есть. Представляю, какой голод испытывал Маркус! Ведь он рассказывал мне о том, что инфицированные вервольфы вначале заражения всегда испытывают зверский голод. Конечно, ягодками не накормишь взрослого вервольфа, но это лучше, чем ничего.

Я сделала шаг по направлению к небольшому оврагу, ведь именно такие места любил лопух — не растение, а прямо кладезь здоровья. С опаской заглянув в лощину, с неописуемой радостью я увидела там большие и такие знакомые мне листья. Хотела уже рвануть туда, но что-то заставило меня замереть на месте. Моё сердце мучительно сжалось, и я непроизвольно оглянулась на Маркуса.

Словно бездыханное тело вервольфа плавало на воде лицом вниз. С раскинутыми в стороны руками и настолько неподвижное, что он мне напомнил несчастное насекомое, застывшее в янтаре…