– Хм…

В другом состоянии Лоуренсио еще подумал бы. И вряд ли согласился. Но душа пела, мир звенел, а оскорбленная гордость жаждала выигрыша.

И кто тут за ними следить будет?

Им сказано доехать? Они доедут… ну, чуток срежут! Может, Рауль тоже так поступил!

И Лоуренсио послушно вывернул руль, сворачивая на улочку, на которой не было ни единого фонаря.

Темно?

Нет, нельзя сказать, что так уж темно. Звезды, луна, да и ночь светлая, хотя и осень.

Поворот, потом еще один, и еще…

Как это получилось – Лоуренсио и сказать потом не смог. Даже осознать.

Даже сам себе… все сливалось в мешанину радужных пятен.

Только что мобиль летел по дороге – и вдруг удар! Даже УДАР! И глухой вскрик из-под колес, и кровь – на колесах, на лобовом стекле, кажется, даже на руках Лоуренсио – или это отсвет так падает?

Красная, страшная…

Анхель выскочил из мобиля и вгляделся в мужчину под колесами. Да, это явно был мужчина.

– Я…

Лоуренсио и вылезти не успел – друг схватил мужчину за ноги и потащил, словно тюк. Потом спихнул в канаву и прыгнул в мобиль.

– Давай же! Мы еще успеваем!

– А…

– Жми, Рен! НУ!!!

И столько властности было в голосе Анхеля, что Лоуренсио почему-то повиновался. А голова по-прежнему была легкой и безмятежной…

И мобиль мчался по дороге…

– Если что – скажешь, мы сбили собаку. Или лису, ты не разглядел, – инструктировал Анхель.

Лоуренсио кивал.

Сейчас ему все казалось возможным, все казалось легким и веселым. И тот человек… А что с ним? А кто его знает! Анхель скажет, он все видел. А Лоуренсио…

Лоуренсио просто жал и жал на газ, легко срезая такие повороты, в которые не вошел бы никто, в здравом рассудке.

Побережье.

И крест. До которого мобиль долетел и резко затормозил. Лоуренсио эффектным жестом выпрыгнул из него, даже не открывая дверцу.

– Ну?!

Распорядитель щелкнул секундомером. Хмыкнул.

– Тан Ксарес, ваш результат лучше. На целых шесть секунд.

Прозвучало это так: «было бы чем гордиться!» Но Лоуренсио даже и не подумал об этом. Вот еще! И заулыбался.

– Вот! Шесть секунд! Тан Ортис, надеюсь, недоразумения улажены?

Рауль сощурился. Кажется, едва удержался, чтобы не сплюнуть на землю, как простонародье.

– Тан Ксарес, вы отличный гонщик. Признаю. А что с вашим мобилем?

– Собаку сбил. Или лису… не понял. Сейчас поедем обратно, посмотрю.

Рауль молча кивнул.

Здесь и сейчас Лоуренсио, сам того не зная, навсегда потерял его уважение. Рауль собак любил, у него жили четыре дворняги, подобранные им в разное время и с разными проблемами. И чтобы вот так, небрежно…

Фу, гадость! Ты не догадываешься, что ли, что у животных тоже есть разум и чувства? Что им тоже бывает больно и плохо? А если тебя – мобилем?

Лоуренсио был навеки вычеркнут из рядов людей и приписан к оскотиненным человекообразным. Коих легион. Выглядят они как люди, и говорят по-человечески, и уборной пользуются. А вот чего-то важного Господь им не дал. Души, что ли, не вложил? Если они не знают сострадания и готовы ради ерунды, дешевого спора, пожертвовать чужой жизнью?

Пусть даже собачьей… если у человека есть собака, он и поймет, и в морду даст за такие вещи. И Рауль его оправдает.

Проедет-ка он сейчас вдоль дороги, посмотрит, что там с несчастным животным. Но судя по количеству крови…

А вдруг повезет?

Животному, понятно. Некоторые раны сильно кровоточат у всех, к примеру, на голове. И выглядят жутко, а лечатся потом чуть ли не без следа.

Рауль холодно распрощался с мужчинами и направился к мобиль. Анхель едва язык себе не отгрыз, прикусывая, но промолчал. А то ведь второй раз может и не повезти так…