– Сладкоголосый ты наш, – ответил Вальтер завистливо-загадочно. – Давай побыстрее! Не отставай.

– Потом расскажешь, – бросил Константин.

Тангейзер пришпорил коня, они пронеслись мимо костров, где многие уже на ногах, оглядываются в ожидании приказов. Кое-кто садится снова, остальные всем своим видом выказывают готовность ринуться в бой.

У дворца императора полно охраны, подъезжают то и дело всадники, у них принимают коней и уводят бегом, освобождая место.

Гонец повел Тангейзера прямо ко входу, там сделали движение остановить их, но гонец сказал коротко:

– Приказ императора.

Стражи расступились, Тангейзер вошел и ощутил себя под прицелом десятка пар глаз. Манфред сразу указал ему жестом, чтобы сел там, где стоит, и не маячил, привлекая внимание, не того ранга цаца, а император быстро зыркнул в его сторону и сказал нейтрально-доброжелательно:

– Садитесь, дорогой друг. Слушайте. Если будет что сказать, говорите. Здесь переговоры, любое уместное мнение будет кстати.

Юный паж, одетый в красное с золотом, разносил на золотом подносе чаши с вином, а Тангейзер подумал невольно, что будь поднос в самом деле из золота, мальчишка его не поднял бы вовсе.

Кроме императора и троих его ближайших полководцев, с ним сел еще и Манфред, напротив – четверо рыцарей, строгих и напряженных, в плащах поверх доспехов. Двое в черных, двое в белых, хотя красные кресты у всех четверых одинаковые, что значит двое от ордена госпитальеров, двое от тамплиеров.

– …если мы не достигнем соглашения, – продолжал император, – то нам грозит поражение. Противник разобьет нас поодиночке, как было с Ричардом Львиное Сердце и прочими государями, когда они ссорились и даже мешали один другому!..

Рыцарь от тамплиеров ответил вежливо, но твердо:

– Ваше Императорское Величество, мы прекрасно осведомлены, что бывает, когда нет твердой дисциплины. Смею вас уверить, в рыцарских орденах дисциплина всегда железная.

Император сказал деловито:

– Рад это слышать. Тем более вы должны признать, что я, как император, и инициатор похода…

Беспокойно задвигался один из госпитальеров, кашлянул и сказал вежливо:

– Простите, что прерываю, я просто хочу уточнить, что инициатором похода был все-таки папа Григорий Девятый.

Фридрих поморщился.

– Ну да, ну да, однако войско собрал, переправил через море и дальше веду я. Потому я и должен отдавать приказы. Не говоря уже о том, что я выше всех по титулу.

Госпитальер смолчал, но по лицу видно, что не подчинится приказам императора. Второй рыцарь всем видом выказывал, что и он не примет приказов от человека, отлученного от церкви.

Тамплиер взглянул на товарища, тот не только молчал, даже не шелохнулся.

– Ваше Величество, – сказал он, – нам нужно выработать какое-то решение, чтобы мы могли воевать достаточно согласованно…

– Но порознь? – спросил Фридрих.

– Да, Ваше Величество.

– Но вы понимаете, чем это чревато?

Тамплиер ответил невесело:

– Думаю, все мы понимаем.

Фридрих сказал со злостью:

– Великие битвы проигрывались из-за куда более мелких несогласований!.. Великие армии были разбиты, если военачальники недопонимали маневров друг друга!.. А здесь мы должны действовать изначально порознь?

Тамплиер ответил глухо:

– Порознь… и в то же время вместе.

– Как?

Тамплиер развел руками:

– Не знаю.

Тангейзер слушал-слушал, сердце начало колотиться чаще, во рту стало сухо, он поднялся и проговорил хриплым голосом:

– Позволено ли мне будет спросить?

На него посмотрели с хмурым интересом, но больше с неудовольствием, чем с желанием что-то услышать.

Тангейзер заговорил быстро, чувствуя себя неловко от того, что занимает время таких видных и занятых лордов: