– Лорд Зима привел к нам своих ополченцев, – сказал часовой у двери. Увидев, с кем говорит, он отвернулся и плюнул в сторону.

За палатками мерзли в загоне кони из Белой Гавани и Близнецов. Новые конюшни лорда Болтона вдвое больше прежних, сожженных Рамси при взятии замка, но там стоят кони его лордов-знаменосцев и рыцарей, а остальные маются под открытым небом. Конюхи укрывали их попонами, чтобы хоть как-то согреть.

Теон углубился в развалины. Вороны переговаривались и вскрикивали, глядя на него с разрушенной башни мейстера Лювина. Он навестил свою бывшую спальню, занесенную снегом из выбитого окна, побывал в кузне Миккена, в септе леди Кейтилин. У Горелой башни Рикард Рисвелл целовался с другой прачкой Абеля, пухленькой и курносой. Девушка стояла на снегу босиком, в меховом плаще, под которым скорей всего ничего не было. При виде Теона она что-то сказала Рисвеллу, и тот засмеялся.

Теон поспешил уйти. Ноги сами привели его к лестнице за конюшнями. Осторожно поднявшись по скользким ступеням, он оказался на внутренней крепостной стене один, далеко от оруженосцев с их снеговым войском. Внутри стен замка никто его свободы не ограничивал – он мог ходить где хотел.

Винтерфеллская внутренняя стена старше и выше внешней. Высота ее сто футов, на каждом углу четырехугольные башенки. Внешняя ниже на двадцать футов, но толще, за ней лучше следят, и башенки на ней восьмиугольные. Широкий глубокий ров между обеими стенами замерз и заметен снегом. Снег заносит проемы между зубцами, венчает белыми шапками сами зубцы и башенки.

Дальше все бело – лес, поля, Королевский тракт. Зимний городок, который люди Рамси тоже сожгли дотла, укутан пуховым одеялом. Снег прячет раны, нанесенные Сноу, но так думать нельзя. Рамси теперь никакой не Сноу, он Болтон.

Тракта совсем не видно: его глубокие колеи сровнялись с окружающими полями, а снег все валит. Где-то там мерзнет Станнис Баратеон. Если он попытается взять Винтерфелл приступом, его дело обречено, несмотря на замерзший ров. Теон взял замок исподтишка, послав верхолазов на стены и переплыв ров под покровом ночи. Защитники спохватились слишком поздно, но у Станниса так не выйдет.

Возможно, он предпочтет осаду, чтобы уморить защитников голодом. Болтон и его друзья Фреи привели через Перешеек большой обоз, леди Дастин из Барроутона и лорд Мандерли из Белой Гавани тоже привезли много провизии и корма для лошадей, но ведь и войско у них большое – надолго никаких запасов не хватит. То же самое, впрочем, относится к Станнису и его людям. К тому же они промерзли, и метель может толкнуть их на отчаянный штурм.

В богороще снег таял, едва коснувшись земли, между деревьями протянулись призрачные ленты тумана. Зачем Теон пришел сюда? Это не его боги. Сердце-дерево высилось перед ним, как бледный великан с ликом на стволе, и его листья напоминали обагренные кровью руки.

Холодный пруд подернулся льдом.

– Простите, – зашептал сквозь обломки зубов Теон, упав перед ним на колени. – Я не хотел… – Слова застревали в горле. – Спасите меня и помилуйте. Пошлите мне… – Что? Силу, мужество? За пеленой снега слышался тихий плач. Это Джейни на супружеском ложе, больше некому – ведь боги не плачут?

Не в силах больше выносить этот звук, Теон ухватился за ветку, встал и похромал назад, к огням замка. В Винтерфелле водятся призраки, и один из них – он.

Снеговиков прибавилось: оруженосцы слепили во дворе дюжину лордов, командовать воинами на стенах. Вон тот, конечно, лорд Мандерли: такого пузатого снеговика Теон в жизни не видел. Однорукий – Харвуд Стаут, снежная баба – леди Дастин, а этот, с бородой из сосулек – Амбер Смерть Шлюхам.