14. Глава 13. Дай мне сил

Вскакиваю. Делаю глубокий вдох, который острым ножом застряет в горле.

– Хорошо спалось, Медди? – Марк смакует это слово. Я сжимаю руки от беспомощности и отворачиваю голову.

В меня летит комок одежды.

– Одевайся. Жду на кухне. Поговорим. И без глупостей, – похоже, это «без глупостей» его любимое выражение.

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь, – шепчу, чувствуя, как с каждым словом голос проваливается.

– Да все просто. Но сначала оденься.

Мужчина выходит: я слышу его тяжелые шаги по квартире.

Суставы и мышцы ноют, небо дерет, словно там кусок наждачки застрял. Приподнимаю одеяло и разочарованно выдыхаю. Ну, конечно: раздел полностью.

Разбираю кучку вещей. Трясущимися руками напяливаю белье, затем джинсы и какую-то бесформенную футболку. Не мог найти ничего поприличней? Снимаю ее и отбрасываю в сердцах в угол.

Начинаю рыться в шкафу в поисках нормальной одежды, и цепляюсь взглядом за его полки.

В мозгу взрывается сумасшествие: я начинаю хохотать, затем вышвыривать все шмотки на пол, раскидывая их по комнате. Рву рубашки, топчу брюки и футболки. Подбегаю к окну и швыряю часть вещей на улицу, прямо в стену дождя. И тут крепкие руки перехватывают меня и зажимают в тиски.

Кричу, как ненормальная:

– Убей! Мне пофигу, что ты со мной сделаешь. Я тебя не боюсь!

– А надо бы, – рычит Марк на ухо. Разворачивает к шкафу, прижимает бердами к дверце и насильно одевает на меня одну из попавшихся футболок.

Пока руки свободны, я раскрываю пальцы и хлестко бью его по лицу, но тут же жалею об этом. Ладонь соприкасается с щетиной, и нежная кожа лопается. Я процеживаю воздух через зубы, чтобы выдержать боль.

– Золотая, что ты упираешься? Неужели память так важна для тебя? Что ты там прячешь?

– Не понимаю…

– Я вот об этом, – бросает меня на кровать. Легко, будто я ничего не вешу.

Едва ли удерживаюсь, чтобы не свалиться с края. Перед лицом возникает треклятая фотография.

– Напряги мозги и вспомни!

– Но я впервые вижу его! Урод, отстань!

– Ты врешь, красотуля, врешь, – Марк отходит, мотая досадно головой. Я подхватываюсь и выскакиваю в коридор. На кухню: там есть ножи – буду защищаться.

И почему родные не ищут меня? Почему Артем не приехал за все это время? Дотягиваюсь до ящика, но меня тут же откидывает в сторону.

– Дура, облегчи свою участь и просто дай то, что я прошу, а иначе…

– Что?!

Марк умолкает, растягивает губы в ниточку. Густые ресницы обрамляют его синие пронзительные глаза.

– Мне придется долго тебя мучить, – заключает он.

– Я. Тебя. Не. Боюсь!

От последних слов сжимает в груди так, что я закусываю губы.

– Ты будешь бояться, – мужчина подходит ближе и наклоняется надо мной. Синева глаз прожигает душу и сыплет на меня холодной мглой.

– Нет… – уже тише говорю я.

– Тебе придется, – он говорит последнее ровно и слишком спокойно, словно жалеет, но не может иначе. Вольный не повышает голос, не кричит, и от этого только страшней. Тянет за шиворот и поднимает меня на ноги.

– Зачем ты это делаешь, Марк? Что за задание? – лепечу я.

– Отчитаться перед тобой?

Усаживает меня на мягкий уголок, берет застывший наш завтрак и ставит в микроволновку.

Я опускаю лицо в ладони.  Мне кажется, что мой мозг сейчас закипит или лопнет. Если единственное, что нужно этому конченому – это вспомнить кто на фото, я сделаю это.

– Неси снимок.

Марк оборачивается и удивленно тянет бровь.

– Умница, – расплывается в нелепой улыбке, а мне хочется врезать по этому точеному лицу, да так, чтобы он с разворота угодил лицом в мусорное ведро.

В руках у «мужа» широкий нож. Слежу за его движениями, пока он нарезает хлеб. Оставляя кусок недорезанным, прислушивается.