– Думаете, Прасковью удастся перетянуть на нашу сторону? – заинтересовался Эссиорх, машинально вырезая из картошки еще одного ребенка. Дети висли на матери, как клещи, и мешали ей таскать морковь. Женщину теперь возил на мотоцикле ее байкеризированный муж. Собака носилась за мотоциклом и вместо того, чтобы охранять солонку, производила шум.

– Да нет, конечно. Для начала Прасковью надо перетянуть на ее собственную сторону. Хотя бы чтобы она перестала быть марионеткой и получила возможность сопротивляться тому, что в ней сидит, – поправил Троил. – А для этого нам нужен Камень Пути.

– Но он же…

– У Матвея Багрова, некромага, считающего себя волхвом. И вынуть его из груди нельзя. Достаточно, чтобы она к нему прикоснулась. Камень Пути прокладывает дорогу сквозь мороки мрака. Его хватит на всех.

– И Прасковья порвет с мраком навсегда? – недоверчиво спросил Эссиорх. – Тогда почему же сам Матвей, если камень при нем постоянно, до сих пор…

Прерывая его, Троил махнул рукой.

– Правильно сомневаешься. Если бы все было бы так просто, мы пустили бы Багрова бегать по городу и велели бы ему обнимать всех прохожих… Нет, Камень Пути только показывает путь. А идти по нему должен ты сам… Но мы еще не все решили с Мефом. Кроме щита, ему предстоит найти ножны.

– Они же в Тибидохсе! – удивился Эссиорх.

Голова Троила качнулась медленно, как маятник часов.

– В Тибидохсе мы обнаружили только щит. Ножны выкрал один из учеников темного отделения и продал шустрому вампиру с Лысой Горы. Тот не разобрался, какая ценность попала к нему в руки, и сплавил не то суккубу, не то комиссионеру. Дальше след ножен потерян. Известно только, что они в Москве.

– Суккуб, приобретающий артефакты? Как же он отважился? – изумился Эссиорх, знавший, как требователен мрак к своим слугам. Любая промашка – и ты в Тартаре, а на твоем месте уже другой.

– Действительно странно, – согласился Троил. – Но так даже проще. Сужает круг поиска.

Святой Василий Великий пишет об одном языческом философе, который говорил: «Прежде я хотел, чтобы все делалось по-моему, но видя, что ничего не делается так, как я хочу, я стал желать, чтобы делалось все так, как делается, и чрез это стало выходить то, что все стало делаться так, как я хочу».

Преп. Иосиф Оптинский

Совсем близко послышались крики, клекот и удары крыльев. Троил и Эссиорх выскочили из кухни. Анний, Фенгюс и Арлон усмиряли грифона, оттаскивая его от Таамаг, Хаары и Бэтлы. Анний повис у грифона на шее, затрудняя его движения. Фенгюс и Арлон создавали живую стену. Улита уже протиснулась в квартиру и втащила за собой Бэтлу. Будучи дамами габаритными, Бэтла и Улита закупорили коридор, мешая Корнелию вырваться на лестницу и совершить благородный поступок.

Героический связной ограничился тем, что прыгал, размахивал флейтой и взвизгивал:

– Клюв! Держите ему кто-нибудь клюв! Почему никто не держит клюв, я вас спрашиваю?

Троил негромко, но властно окликнул грифона, взметнувшегося на задние лапы и раскидавшего Фенгюса с Арлоном. Услышав его голос, утихомирился. Болтавшийся у него на шее Анний вновь оказался на ногах и открыл дверь, пропуская Таамаг и Хаару.

– Прошу!

– Вздорное животное! Пусть скажет спасибо, что я сдержалась и не пустила в ход копье! – оскорбленно произнесла Хаара, созерцая круглый глаз и желтый, круто изогнутый клюв.

– Молчи, ослица! Вон он уже лапу поднимает! – зашипела Таамаг, проталкивая валькирию в квартиру.

Разговор Троила с валькириями вышел кратким. Присутствовал при нем только Эссиорх. Без особых предисловий генеральный страж сообщил, что Багров прощен и может дальше оставаться оруженосцем Ирки.