– Ты готова к самому интересному, крошка? – задыхаясь от мощной волны похоти, спрашиваю я, понимая, что никуда она теперь от меня не денется. Ее глаза становятся просто бездонными, когда я расстегиваю ремень на джинсах, опускаясь коленями на пол. Хватаю ее за лодыжки, дергаю на себя. Она визжит от ужаса, и мне ничего другого не остается, как заткнуть ладонью ее грязный, маленький рот. Второй рукой я дергаю ее майку, разрывая на две части.

– Молчи, сучка. Уверен, что ты такого даже не видела, – мрачно смеюсь ей в лицо, издеваясь и дразня. Дергаю вниз ширинку. Она мычит, отчаянно сопротивляясь, по щекам текут слезы. Я умоляю, это просто смешно.

– Хватит ломать комедию. Я потом заплачу тебе за испорченную одежду и за секс. Прекрати визжать, – рычу я на нее, задирая вверх юбку, и раздвигаю коленом судорожно сжатые ноги. Мелания кусает меня за ладонь, когда я немного ослабляю хватку и мне приходится снова дать ей несильную пощечину. Черт, она совсем дикая. До крови прокусила. Я даже не чувствую боли. Точнее, она только подстегивает мое возбуждение. Наваливаюсь на девушку всем телом, игнорирую ее попытки вырваться. Облизывая пальцы, провожу ими по беззащитной перед моим натиском промежности.

– Умоляю, Джаред, не надо. Отпусти меня, – отчаянно шепчет она, с безумным ужасом глядя на меня.

Я толкаю пальцы в узкое лоно, и она дергается и кричит так, что я на время теряюсь.

– Тихо, б**ь, – яростно шиплю на нее, доставая пальцы из сухой промежности. Черт… Она продолжает визжать и звать на помощь, и я хватаю ее за скулы, заставляя смотреть в мои глаза. Отблески сознания медленно проникают в мой затуманенный одержимой похотью разум.

– Заткнись, я сказал, – приказываю я властным тоном. Она на мгновение замирает, не моргая глядя на меня. Мои пальцы наверняка оставят синяки на ее коже. Нежной, прозрачной коже, которой я любовался бесконечное количество раз. Уголок ее губы кровоточит, щека, по которой пришлась первая пощечина, опухла и уже начала приобретать сиреневый оттенок.

С ужасом смотрю на свои руки, на бледное лицо, залитое слезами. Я все еще хочу ее, но не так, чёрт возьми. Не так.

Я никогда не бил женщин. Унижал, использовал, смеялся над ними.

Но не бил.

– Ты вынудила меня, – бросаю обвинение ей в лицо.

Мелания внезапно оживает, охваченная гневом, изворачивается и бьет мне коленом в пах. Мы снова боремся, но я уже контролирую силу. Просто уклоняюсь от ударов, стараясь не причинить ей боль. Черт, мне даже жаль, что все вышло так…

– Ненавижу тебя. Ты сядешь, ублюдок. Обещаю. Ты заплатишь за то, что сделал.

– Я еще ничего не сделал, – все мои благие намерения исчезают, стоит ей открыть свой рот. Я зажимаю ее запястья, вытягивая их над головой, блокирую девушку свои телом. – Умоляй меня, ну же, давай, – смеюсь я в искаженное болью и гневом лицо. Она тяжело дышит, и мой взгляд опускается на красивую грудь девушки с острыми розовыми сосками. Она совершенна, черт возьми.

– Пошел к черту, тварь, – с презрением бросает мне этот ангел. Я делаю характерное движение бедрами, давая ей почувствовать, что от полного проникновения ее спасают только мои, не до конца спущенные, джинсы. Я хочу увидеть ее страх, капитуляцию, смирение. Покорность.

– Умоляй, – повторяю я, снова двигаясь между ее раскрытых ног. Для меня это мучительная пытка. Она даже не представляет насколько я близок к тому, чтобы переступить последнюю грань.

– Я надеюсь, что в тюрьме тебя трахнут в задницу, ублюдок.

Что, б**ь? От изумления у меня пропадает дар речи. Никто и никогда не говорил со мной таким образом.