В отличие от бегов борзых или матчей воскресной футбольной лиги, соревнования на двуколках были нерегулярным и необъявленным спортивным событием на востоке от Сити. Не было ни стадиона, не освещенных дорожек, на которых лучшие лошади могли бы мериться силами, ни официальной букмекерской конторы, которая предоставляла бы почти равные шансы игрокам. Вместо этого несколько раз в год соперники условливались встретиться в каком-нибудь пустынном месте, оговорив заранее длину гладкой дороги с гудроновой пропиткой.

Тот факт, что такая беговая «дорожка» была общественной дорогой, соревнованиям не мешал. Ранним утром, пока шоссе было почти пустым, на него с противоположных концов выезжали пикапы. Они совершали маневры, пока не занимали обе полосы, а затем останавливались в условленных местах, включив аварийные огни. Другие транспортные средства были вынуждены тоже встать. Прежде чем водители успевали сообразить, лошади, запряженные в легкие двуколки, уже были на дороге. Сами бега проходили на дистанции в милю. Зрители кричали, потели и ругались. Мелькали ноги и хлысты ездоков. Нагнувшись вперед, они гнали своих лошадей к финишу. Зачастую он обозначался ленточкой, которую держали двое парней. Несколько минут, и ленточка будет порвана, а исход гонки решен. Участники исчезнут в переулках, будут поздравлять друг друга, спорить или раздавать выигрыши. К моменту появления полиции на месте заезда оставалась лишь кучка лошадиного помета и пара окурков. Словно ничего и не происходило.

Ральф сказал, это была любимая беговая дорожка Мальтийца Саля.

– Новенькая, гудроновая! – Он с восхищением провел ботинком по гладкой поверхности.

Они выпрыгнули из пикапа и стояли под эстакадой, ведущей в промышленную зону, наблюдая, как в нескольких шагах от них деньги переходят из одних рук в другие. Мужчины в татуировках из домов на колесах, почти невидимые из-за пилонов, сидели у своих блестящих грузовиков с огромными колесами, прижав к уху мобильный телефон и зажав сигарету в толстых грязных пальцах. Они отсчитывали купюры из пухлых пачек, поплевывали на ладони, прежде чем пожать друг другу руки. Блеск холодных глаз выдавал отсутствие доверия и дружеского расположения. Игроки со стороны Мальтийца были ниже ростом и полнее, чем приезжие. Их автомобили были более потрепанными, но зато костюмы – безукоризненными. Местные заняли места с одной стороны дороги, приезжие – с другой. Ковбой Джон стоял, прислонившись к пикапу, и задумчиво курил самокрутку. Он указывал на лошадей и разговаривал с кем-то на пассажирском сиденье. Парень, которого Сара не знала, сидел без седла на черной лошади, вытянув вперед ноги. С помощью недоуздка он помогал животному лавировать между машинами.

Чуть дальше Мальтиец Саль проверял застежки на упряжи своей лошади, журя ее, когда она ерзала. Он широко улыбался, сверкая золотым зубом. Кепка плотно сидела на его коротко остриженной голове. Смеясь, он ругал лошадь соперника, передразнивал неудачный угол ног, ее якобы узкую грудь.

– Они его терпеть не могут, – заметил Ральф, закуривая очередную сигарету. – Его в прошлом году застукали с чужой любовницей. Они саму лошадь и поставили.

– Как – поставили?

Ральф посмотрел на нее как на неразумного ребенка:

– Если он проиграет, ему придется отдать свою кобылу.

– Он же взбесится.

– Не-а. – Ральф сплюнул. – Пики знают, что у Саля банда, еще и вооруженная на всякий случай. Мы будем сидеть в пикапе Винсента, если придется свалить по-быстрому.

Он рассмеялся. Его всегда радовали возможные неприятности.