После этого он обычно хлопал дверью и удалялся в дальнюю часть дома.

Они встретились семь лет назад, в самолете по пути в Барселону. Наташа была в компании друзей по юридическому факультету: праздновали чье-то вступление в коллегию адвокатов. Мак возвращался из короткого отпуска и забыл свой фотоаппарат в квартире подруги. Это должно было послужить Наташе предостережением, поняла она много позже, поскольку было символом его неупорядоченной жизни и отсутствия здравого смысла. (Похоже, он не подозревал о существовании почтовой службы DHL.) Но тогда она думала, ей несказанно повезло, что досталось место рядом с обаятельным мужчиной с короткой стрижкой и в куртке цвета хаки, который не только смеялся, когда она шутила, но и проявлял неподдельный интерес к ее профессии.

– И чем вы, собственно, занимаетесь?

– Я солиситор-адвокат. Это нечто среднее между солиситором и барристером. Представляю в суде людей, чьи дела веду. Специализируюсь на детях.

– Малолетних преступниках?

– В основном находящихся под опекой. Немного на разводах, защищаю интересы детей. После того как приняли «Акт о детях», эта сфера начала расширяться.

Она по-прежнему старалась добиться лучших условий для детей, пострадавших в результате развода родителей, заставить местные власти и иммиграционную службу найти им временный дом. Но, сталкиваясь с судьбой каждого доведенного до отчаяния ребенка, она встречалась с циничной попыткой получить убежище, а помещение в новую временную семью приводило к жестокому обращению и возврату ребенка. Она старалась поменьше об этом думать. И ей это удавалось. Считала, что, если хоть кому-то помогла, уже хорошо.

Мак ценил это. Говорил, что в ней есть стержень, в отличие от других людей, которых он знал по работе. Недовольная подружка, встретившая его в аэропорту Барселоны, бросала ревнивые взгляды, когда Наташа вежливо с ним прощалась. Через шесть часов он позвонил ей, сказал, что порвал с подружкой, и спросил, можно ли пригласить ее куда-нибудь в Лондоне. Весело добавил, чтобы не винила себя за этот разрыв: отношения были несерьезными. Как все в жизни Мака.

Свадьба была на ней: ему было все равно. К своему удивлению, Наташа поняла, что хочет свадьбы. Хочет определенности в отношениях. Предложения как такового Мак не делал.

– Если для тебя это так важно, я не возражаю, – сказал он, когда они лежали в постели однажды днем, сплетясь ногами. – Но организовывать все будешь ты.

В их браке он был не более чем участником.

Поначалу это ее не беспокоило. Она понимала, что была помешана на контроле, как в шутку называл это Мак. Так ей было спокойнее. Так она упорядочивала жизнь, которая иначе была бы хаотичной. Она выросла в тесном беспорядочном доме. Они с Маком знали свои слабости и подшучивали над ними. А потом будущий ребенок, о котором они и не помышляли, отдалил их друг от друга, а позднее создал между ними пропасть.

Когда случился выкидыш, Наташа всего неделю как узнала о беременности. Она объясняла себе задержку стрессом (работала над двумя трудными делами), а когда опомнилась, подсчеты были уже бесполезны. Мака новость шокировала, как и ее, поэтому она не рассердилась.

– Что будем делать? – спросила она, готовая к худшему.

– Таш, – он почесал затылок, – как ты решишь, так и будет.

И пока они думали, крохотный сгусток клеток, гипотетический ребенок, принял свое решение и исчез.

Она не ожидала, что будет так горевать. Надеялась, что почувствует облегчение.

– В будущем году, – решили они, когда она призналась, что хотела этого ребенка, – съездим в отпуск, отдохнем. Попробуем еще.