Дезмонд тоже не спешил рассказывать о себе. Он мог доверить своему секретному адресату самые сокровенные тайны своих мыслей, но не имена и места – эти тайны принадлежали не ему.

Неведомый адресат остался последним пятнышком нежности и света в его жизни, изменившейся до неузнаваемости после предательства Анрэя и Луаны, и тем ценнее было каждое письмо, пришедшее от него, даже если в нём было только одно слово: «Привет».

- Волк, хорош дрыхнуть, прилетели, - в дверь раздался стук, грозивший сорвать к чёрту и без того хлипкую переборку. Починить её руки так и не дошли, хотя Меридик – третий в их команде – перебрал угнанный корвет по винтику, облегчив его до предела.

Вторым был Ренгар. Он привёл Дезмонда к тем, кто называл себя хозяевами окраин, но лишь предложив ему стать матросом на большом корабле. Дезмонда это не устраивало, так что при первой возможности он захватил собственный корвет и переманил двух надёжных ребят к себе. Оставался ещё канонир, но почему-то его никак не удавалось подобрать, все, кто приходил на это место, оказывались либо неудачниками, либо слабаками.

- Иду, - бросил Дезмонд, без особой радости отключая коммуникатор. Ответа так и не пришло.

Дезмонд потянулся и натянул футболку, а затем снова взялся за ком и засунул его в карман – хотелось думать, что адресат тут, рядом, думает о нём.

- Это то самое место? – спросил он, выходя в коридор.

- Да. То самое. Здесь будет совет капитанов. Только давай без этих твоих штучек, - последние слова прилетели уже в спину, потому что Дезмонд миновал помощника и теперь двигался к рубке.

- Я абсолютно спокоен, - почти пропел он и улыбнулся самому себе.

2. ГЛАВА 19. Императрица

Флаер Авроры неторопливо пролетал над жилыми массивами и развлекательными кварталами самого древнего города Империи.

Когда-то Нимея была планетой, а Карита – лишь одним из государств на её поверхности. Когда Аврора задумывалась о столь далёком прошлом ей самой становилось странно от мысли, что всё в мире настолько поменялось местами. За время, что она провела с тяжестью Венца на челе, Вселенная изменилась настолько сильно, что оставалось держаться за те крохи стабильности, которыми она могла окружить хотя бы себя.

Так Аврора запретила перестраивать кварталы, окружавшие Каранас, обязала владельцев этих участков поддерживать тысячелетние здания в идеальном порядке. Довольно быстро – всего через пару сотен лет, стало ясно, что выполнять эти требования в состоянии только представители Великих Домов, а остальные сооружения по закону перешли государству, так что теперь о них заботилась Империя. Прошла ещё какая-то сотня лет, когда Авроре пришла в голову идея здесь, в самом центре столицы, оказавшиеся в её распоряжении территории оборудовать под детские дома. Она с иронией относилась к результатам своего решения – район, по улицам которого до того ходили исключительно селекционированые аристократы, теперь изрядно пополнили сироты без роду и племени, зато на сто процентов благодарные империи. Авроре, хорошо помнившей, как вела себя аристократия во времена её молодости, куда больше нравилось иметь под боком этих неприхотливых союзников.

Инерис была одной из немногих, кому она предложила собственное просторное жильё в этой части города, но та, конечно же, отказалась. Послушание любимой воспитанницы Авроры давно уже имело весьма своеобразные границы, и, хотя Инерис вряд ли это понимала, ей позволялось гораздо больше, чем любому другому в окружении Авроры – даже её сестре.

При мысли об Элеонор Аврора помрачнела и на какое-то время забыла о прелестных видах, проплывавших за окном. Эта, вторая, была её неудачей, и Аврора не знала, как исправить свою ошибку. За долгие годы идеально освоившую науку управления человеческими сердцами, владычица оказалась далеко не такой хорошей наставницей, как ожидала. Она плохо понимала вторую свою ученицу. Видела, что для Элеонор значимы многие вещи, которых не чуралась и она сама – власть и влияние входили в их число. Но среди её приоритетов заметное место занимали наслаждения самых разных свойств, молодость и красота. И хотя Аврора не осуждала этого, и даже считала, что эти слабости должны бы сделать Элеонор более управляемой для неё самой, на деле слишком часто не могла предсказать поступки своей непостоянной воспитанницы. Нестабильность раздражала, и Аврора всё чаще старалась держать Элеонор на расстоянии от себя.