Я подхожу к Лене, которая со скучающим видом смывает с себя остатки макияжа и чужой спермы с лица, и, резко намотав её длинные волосы на руку, отчего она вскрикивает от боли, шиплю ей в ухо:

– Быстро гони мои бабки, сука, – и Кисонька под взглядами уставившихся на неё девочек нехотя достаёт из своей сумочки скомканные купюры со словами:

– Бери, честно заработала, – и криво усмехается в зеркало, отчего мне хочется выцарапать её глаза. Но я вспоминаю мадам Лилу, делаю глубокий вдох и, преисполненная собственного достоинства, отвечаю:

– Благодарю.

И ухожу из раздевалки, пока никто не видит, как по моему лицу текут слёзы ярости, облегчения, злости и бессилия.

Пока иду по улице, на телефон приходит сообщение, и я, открыв мессенджер, получаю мультяшную картинку от Майкла: он приделал своё лицо к мосту Понте-Веккьо во Флоренции и машет мне оттуда рукой со словами: «Привет!». Я смеюсь над забавным коллажем и шлю ему в ответ глупый смайлик.

«Ты уже освободилась?», – пишет он новое сообщение, и меня удивляет, что он вообще сегодня вечером один, а не под надзором одной из вцепившихся в его член девиц. «Да, иду домой», – отправляю смс, невидимкой пробираясь зарослями ночного города. «Не хочешь поплавать в море?» – снова моргает в темноте экран мобильного, и я, вспомнив, что так и не успела сделать это сегодня, набираю: «Ага».

Мы едем по уснувшим в этот час улицам в «Порше» Майкла, и из динамиков раздаётся бархатный, глубокий голос Барри Уайта. Романов виртуозно управляет авто, и мы уже оставили позади ночные дома, выехав на загородную трассу, пахнущую пылью и степными травами. Я молча уткнулась в окно, но вижу в нём только своё осунувшееся отражение. Мне кажется, что всё случившееся за последнее время было не со мной, а с другой девчонкой, а я сама чувствую, как постарела не несколько лет. Равнодушно смотрю на породистый профиль Майкла и понимаю со всей силой безысходности, что, даже приблизившись к нему на максимально возможное малое расстояние, всё равно ничего не смогу сделать. Я просто восемнадцатилетняя девчонка, которая умеет отлично танцевать, только и всего. И уже начинаю верить в слова Арчи, что рано или поздно стану этим заниматься, чтобы получить ещё больше денег, потому что это единственное, чем я могу заработать сейчас ощутимую сумму. И даже если сумею как-то отомстить Романову, месть не поможет вернуть мне мою семью и Даню.

– Как, кстати, Анжела? – с равнодушным видом спрашиваю я своего спутника, и он с раздражением отвечает:

– Понятия не имею.

– Извини, я подумала, что вы вместе, – мямлю в своё оправдание.

– С чего бы нам быть вместе, – усмехается Майкл, и я снова вижу перед собой самоуверенного, наглого самца. – А, это, – словно вспомнив что-то, тянет он, и его рот растягивается в хищной улыбке. – Так это ничего не значит, разве ты не знала?

– Прости, – снова извиняюсь я.

– Да ничего страшного, – успокаивается Майк. – Только подумай, очень сложно сдерживаться, когда тёлки сами на тебя лезут, – вдруг решает он со мной откровенничать, и я начинаю подозревать, не относится ли он ко мне как к девочке-другу.

И, словно подтверждая мои мысли, Романов продолжает изливать душу:

– Понимаешь, так очень удобно. Мне практически не надо ничего делать. И так было всегда. Эти сучки трутся рядом, стоит мне только где-то появиться. А сейчас и подавно, не знаю, нужен ли я кому-то сам по себе или они все хотят моих денег.

– Какая тяжёлая у тебя жизнь! – иронизирую я, и он, недоверчиво глянув на меня, отвечает:

– Да нет, меня всё устраивает. Выбираю любую, какая мне нравится сегодня, и просто получаю удовольствие. Мне кажется, это вполне по-честному.