– А другие пути поискать?

– Дорог проторить можно много. Но Палестина не благословенная Франция, где на одном лье пути одна река и два ручья и колодцы в каждом селении. В этих краях всё упирается, друг мой, в воду. Это ценность. За колодцы сражаются, их берегут. Захвати или засыпь землёй все колодцы, и жизнь замрёт, не будут ходить караваны, уйдут люди.

М-да, земля хоть и Святая, но к людям сурова. И зачем только Моисей сорок лет евреев по пустыне водил, а Иисус не мог подобрать место жительства поприличнее? Скажем – в Европе?

Добрались до Иерусалима, две недели отдыха, и в обратный путь. Рыцарей поменьше в конвое, но обошлось. По прибытии в Акру сил хватило, чтобы расседлать коня, задать ему корм в ясли и упасть на топчан, едва сняв оружие и кольчугу. Днём вымылся, поел горяченького, а уже нетерпение одолевало, скорей бы вечер, увидеть Франсуазу. Поход на Иерусалим больше месяца длился. Как стемнело, направился к знакомому дому. Ноги сами несли, временами даже бежал. Постучал тихонько, Франсуаза открыла не сразу.

– Ты?

– А ты кого-то другого ждала? Вчера вечером приехал. Как видишь – жив и здоров. Первым же вечером к тебе. Или ты не рада?

– Нет, что ты! Проходи. Правда, я не ждала, есть вино, но закусить нечем.

– Я не вино пить пришёл, ты меня лучше вина пьянишь.

В комнатке маленького дома Александр с женщины платье в нетерпении стянул. Уже после Франсуаза спросила, как прошёл поход.

– Могло быть лучше. Мамлюки напали, числом большим. Да Господь помог, отбились, хоть и потери понесли.

– А когда в следующий раз едешь?

– На то воля командора. Как прикажет, так и выступим. А тебе зачем знать?

– Я за тебя молиться буду, чтобы жив остался, ко мне вернулся.

Александру приятно стало. Хорошо, когда кто-то о тебе вспоминает. С Огюстом они приятели, но он сослуживец. И снова Александр почти все ночи проводил у Франсуазы.

Через две недели отправились рыцари паломников сопровождать. Александр за два дня до выхода женщину предупредил. И вновь случилось нападение мамлюков. Отбились с большими потерями, в Иерусалим всего четыре рыцаря с десятком оруженосцев въехали, не считая паломников.

Огюст утром был озабочен:

– Что-то мамлюки нагло себя ведут. Как поход, так нападение. Эдак у нас рыцарей не останется. Следят они за нами, что ли?

Александр мысль о слежке отверг. Понятно, выход конвоя из города не скроешь, о том все горожане и паломники знают уже за два-три дня до похода. Но сведения эти ещё мамлюкам передать надо, а это самое трудное. Рядом с Акрой и Иерусалимом конные патрули рыцарей дороги под контролем держат. Одинокий всадник подозрение вызовет, а пешком, вдоль берега, лазутчику не успеть до биваков мамлюков добраться.

Но время шло. За два месяца два конвоя госпитальеров прошли, и абсолютно без происшествий. А на два конвоя тамплиеров мамлюки напали, как будто знали. Огюст в недоумении был:

– Невзлюбил Господь наш орден? Почему госпитальеры свободно проходят? Мы не более грешны, чем они!

– Может быть, из-за денег? – предположил Александр. – Насколько я наслышан, монеты идут только с конвоями тамплиеров.

– Не исключено, даже скорее всего так. То, что собирается обоз на Иерусалим, знает полгорода, даже день. Подготовку скрыть невозможно. Но кто из рыцарей сопровождать будет, не знает никто. Наш командор и командор госпитальеров договариваются за день-два до выхода. И уже командор ордена решает, сколько рыцарей выделить и кто поимённо будет сопровождать конвой.

– А были за последнее время нападения на конвои, которые сопровождали иезуиты?