Ясень закатил глаза и покачал головой, но все же в круг встал. Я предусмотрительно затесалась между Аланом и Дубравой, чтобы быть подальше от Биана. За все время он не обменялся с нами ни словом. Только иногда бросал на меня взгляды, от которых в животе все сжимается.

— Итак, — возвестил начало практической части профессор Чистослов, с укором глядя на Гортензию с Березой, которые со своим фальш-стартом успели уничтожить его тренировочную вазу, — сейчас мы применим одни из простых чар. С текстовой их версией вы уже ознакомились. Теперь нужно соединить их с пассами. Глядите и запоминайте.

Мы все уставились на профессора Чистослова, который выпрямил спину и сделал круг правой рукой, наподобие взмаха в балете, но в конце еле заметно пошевелил пальцами.

— Будьте внимательны, — сказал профессор. — Движения пальцев должны быть последовательными. Сперва безымянный, затем средний и в конце — указательный. Читать чары, как вы помните, требуется в момент локтевого сгиба. Выполняйте синхронно. По-одному у вас пока недостаточно концентрации, но групповое поле усилит ваши старания.

Мысль о том, что я нахожусь в одном поле с Бианом Асом, концентрации моей не помогала. Мы крутили пассы и читали слова чар, но все мое внимание неумолимо сползало к кареглазому брюнету с правильными чертами лица и бесстрастным его выражением.

Дубрава произнесла тихо:

— Яра, ты бы так не глазела на него. А то ну... Видно слишком.

— Да я не глазею!

— Ладно-ладно, не глазей. Только не глазей как-нибудь в другую сторону.

Я тихо выругалась под нос. Дубрава наблюдательная, заметила, что я действительно поглядываю на Биана. А как не поглядывать, если его присутствие мешает мне сосредоточиться. Если заметила лесовичка, скорее всего и сам новенький углядел.

От этой мысли мои щеки потеплели, к тому же снова поймала себя на том, что кошусь на него. Я торопливо перевела взгляд на вазу и уставилась на неё изо всех сил.

Ваза тем временем светиться никак не хотела. Ясень и Алан усердно размахивали руками, Дубрава повторяла за ними. У меня получались какие-то несуразные движения, и только у новенького выходили не попытки ощипанного воробья махать крыльями, а настоящие красивые пассы.

— Так мы до завтра не справимся, — пробормотала я.

— А ты соберись, — посоветовал Алан, он напрягся так, что лоб покрылся испариной. — Видишь, как я стараюсь, но всех вас мне не вытянуть.

Послышался смешок Ясеня.

— Можно подумать, ты у нас великий и умелый чародей.

— Да получше некоторых, — хмыкнул Алан.

— Ага, и поэтому взмок от натуги, пытаясь заставить светиться вазу, — с кривой усмешкой отозвался лесовик.

Алан сдул со лба блестящую каплю.

— Что поделать, если приходится потеть за всех.

Лицо лесовика приняло ироничное выражение.

— Бедный волкодлак, он пытается пользоваться магией, но только потеет. Какая досада, — проговорил он.

— Может, если бы ты или вон, ваша подружка-протеже старались, наша группа уже закончила бы, — бросил Алан.

Его слова попали в цель, и у меня в груди ухнуло, я покривилась — кудрявый зубоскал знал, куда клевать.

— Я здесь не одна новенькая, — сказала я первое, что пришло на ум, и снова поморщилась, потому что низко и глупо топить тех, кто рядом, пытаясь выгородить себя.

Но мой выпад волкодлак не оценил.

— Биан? Он переведен по обмену, — отозвался Алан. — А ты...

— Ещё слово, — вставил Ясень, — я и направлю концентрацию на тебя. Посмотрим, что будет с твоей шерстью под чарами свечения.

Остаток занятия мы провели в напряженном молчании. Я чувствовала на себе тяжелые взгляды — с одной стороны Алана, которому я, судя по всему, не нравлюсь, а с другой — Биана, мысли которого вообще тайна, покрытая мраком. Впрочем, наши усилия не пропали даром и под конец занятия ваза все же ненадолго засветилась. Профессор это отметил, но сказал, что нам ещё заниматься и заниматься, поскольку наложение чар требует высокого уровня внимания и математической точности в исполнении пассов.