- Я все свои задумки могу описать одним очень емким словом, - скривилась я. – И слово это - «ничего».

Подруга внимательно на меня посмотрела, покачала головой и внесла неожиданное предложение:

- Тогда плясать будем!

- Но я не умею танцевать! – возмутилась в ответ. - Я последний раз танцевала на утреннике в третьем классе танец маленьких утят. Помнишь, была популярная мелодия: тата-тата -трам-парам, тата -тата-трам-парам, трам-парм-пам-пам-пам-пам…

Я напела, как могла прилипчивый мотивчик. Я его часто забывала. Но если он всплывал в моей памяти, то крутился в голове целый день.

- Я тебе расскажу одну иторию или правильнее скажем быль. Мой племянник служил в армии. Забрали его перед новым годом. И чтобы молодые бойцы не скучали, замполит решил провести у них полноценный новогодний праздник. О чем Сергей взахлеб рассказывал нам по телефону, когда удалось созвониться. Мы его спросили:

- А ты какими талантами блистал?

- Танцевал марийский танец, - гордо ответил молодой боец.

- Ты умеешь танцевать по-марийски? – удивились мы с его матерью.

- Нет, конечно. Но замполит долго не разговаривал. Если ты призвался из Марий Эл, танцуй по-марийски. Казанцы плясали по-татарски, а чуваши, соответственно, по-чувашски. Ладно, песни на марийском петь не заставили!

Я весело рассмеялась, представляя, как юные солдатики выделывали коленца в честь праздника. Только сама ни по-марийски, ни по-татарски плясать не умела. А Ольга продолжила развивать мысль:

- Замполит – человек ученый. Его в академиях учили. И раз он заставил парней плясать, то на этом этапе, танец действительно самое доступное и простое для них. Тем более, Его Светлость будет смотреть не сердцем, а душой. А мы с тобой от души можем отжечь так, что никому мало не покажется!

- Ага, осталось лишь выбрать этот зажигательный номер для души! Я обожаю тарантеллу, не помню из какого балета. Там танцовщица бьет в бубен, который поднят у нее над головой, ногой. Только моя нога до туда точно не достанет. Я смогу лишь бросить инструмент на землю и от души по нему потоптаться, - высказала я все, что думала про странное Ольгино предложение.

- Нет, ты неправильно меня поняла. Нужно что-то примитивное, чтобы мы вовлекли в танец всех зрителей. Разве что Палметту в покое оставим. Она в кринолине слишком неповоротливая, весь рисунок танца нам попортит, - деловито начала рассуждать Ласковая.

- У нас уже и рисунок у танца есть? – я недоверчиво подняла брови.

- И рисунок, и музыка и костюмы я придумала! – оптимистично заверила меня подруга.

- И?

- Вот твоих утят и спляшем. Все просто и понятно, но они долго потом от этой музыки не отвяжутся. Не захотят, да нас вспоминать будут, - с большим энтузиазмом заявила подруга.

- Мы сделаем один номер на двоих? – удивилась я.

- А ты предлагаешь дурдом на два номера растянуть? - фыркнула красноречиво она. – Пошли к Тоби, уточек заказывать будем.

Я тут же мысленно представила таких толстозаденьких солнечных монстриков. И мне стало удивительно хорошо и легко.

- А пойдем! – махнула рукой и резко развернулась на каблуках. И тут услышала то ли писк, то ли плачь. Кто-то неизвестный издавал тонюсенькие жалобные звуки.

Я застыла. Ольга, не успев вовремя затормозить, врезалась в меня.

- Ты чего? – шепотом уточнила она, так как я застыла с очень задумчивым выражением лица.

- Слышишь? Плачет кто-то! – так же шепотом ответила я. И мы, не сговариваясь, вместе ломанулись через кусты в княжеском дворце.

Источник звука, вернее плача, нашелся быстро. На круглой, полянке в обрамлении кустов с ароматными белыми цветами прямо на траве сидела Берег и рыдала навзрыд.