– Начальник следственных дел Зыбин Виссарион Фомич, – представился ей гость, поклонившись. Не забыл он и о Марго: – Графиня Маргарита Аристарховна, жена статского советника графа Ростовцева.

– Прошу садиться, господа, – указала Загурская на кресла в гостиной. Когда нежданные гости уселись, Анна Яковлевна распорядилась подать чаю, ведь господа с дороги, затем поинтересовалась: – По какому поводу вы ко мне пожаловали?

– Нас интересует крест, который у вас украли, – сказал Зыбин. – Не могли бы вы рассказать, как это случилось?

– М-м, – понимающе усмехнулась она. – Слухи дошли и до полиции? Ежели я все расскажу, вы тоже примете меня за сумасшедшую.

– Отнюдь нет. Видите ли, родственников ее сиятельства графини только что ограбили подобным же образом.

– Вы хотите сказать, что мой покойный муж это совершил? Сударь!..

– Покойница-с, – внес уточнение Зыбин, подняв указательный палец. – Юная девица, умершая в этой семье месяц назад! Не странно ли сие, сударыня: у вас покойник взял из дому крест, у родственников графини Ростовцевой покойница забрала деньги и пыталась открыть сейф?.. Сходные случаи-с! И невероятные. Помогите нам разобраться, так сказать, пролейте свет на мрачные слухи.

– Стало быть, покойники не только в мой дом приходят? – Кажется, ее обрадовала эта новость, хотя открыто своей радости, как таковой, хозяйка и не выказала. – Хм, а я уж было подумала, что действительно схожу с ума. Что ж, господа, вижу, вы не с дурными намерениями приехали в эдакую даль. Что ж, я расскажу… И сделаю сие потому, что, может быть, вы мне разъясните, как мне все это следует понимать и… как принять?

Вацлав заболел внезапно: почувствовал себя худо и слег. То ли в бессрочный сон он впал, то ли в беспамятство, только через три дня доктор, осмотрев его, лишь руками развел:

– Отошел.

Как! Почему?! А кто же скажет – почему? Врачеватели отнюдь не всесильны, они сами не поняли, что за болезнь такая нашла на сего здорового, крепкого мужчину. Его мать от горя все глаза выплакала, через каждый час капли пила, она-то и спасла Анну Яковлевну от полного упадка духа, она да еще двое деток. Заботы о них отвлекали вдову от ее горя, только вот ночью сердце у нее сжималось и лились сами собою слезы. Анна Яковлевна засыпала лишь под утро, да и то ненадолго. А как тоскливо ей становилось, когда ночью завывал ветер – в деревне он особенно «голосист» и силен, душу терзает хуже палача!

Однажды глубокой ночью Анна Яковлевна услышала крик – короткий и страшный, вызвавший ледяные мурашки по всему телу. Она вскочила на своей постели, так как узнала голос свекрови, в одной ночной сорочке бросилась к ней в комнату, расположенную неподалеку от ее собственной спальни. У свекрови всю ночь горела лампа под абажуром на слабом фитильке, поэтому Анна Яковлевна, распахнув дверь, тотчас увидела мать своего мужа, несмотря на полумрак. Бедная женщина явно хотела встать: она уже откинула одеяло, но приступ помешал ей, и она подала знак криком, надеясь, что кто-нибудь да прибежит к ней. Свекровь лежала, свесив голову и половину корпуса с безвольно упавшей рукой с кровати. Удивительно, как она вообще с нее не свалилась, – чепец ее упал на пол, седые волосы рассыпались по плечам. Анна Яковлевна бросилась к женщине, боясь новой смерти в доме, и, упав на колени у кровати, поправив голову свекрови, с трудом выдавила полушепотом:

– Матушка…

Матушка не шевельнулась, не вздохнула… Анна Яковлевна хотела встряхнуть ее и взялась за ее плечи, но вдруг всей спиной почувствовала, что в спальне еще кто-то есть. И этот «кто-то» находился именно за ее спиной. Неизвестность страшна, но страшнее не знать, не видеть, кто за тобой стоит, что он задумал?..