– Сэр, я забочусь о том, чтобы вы хорошо выглядели, но только для вашей же пользы.

– Конечно, само собой, – тихо откликнулся Эш. – И за это я тебя люблю.

Он направился к молодой женщине и, приближаясь, из вежливости слегка пошумел. Она медленно повернула голову, посмотрела вверх и, увидев его, конечно же, была потрясена.

Эш протянул к ней руки.

Девушка встала, улыбаясь, и сжала его ладони. Теплое, крепкое пожатие. А она посмотрела на его руки, на пальцы, на ладони.

– Я вас удивил, мисс Паджет? – спросил Эш, одаряя ее своей самой благосклонной улыбкой. – Меня даже причесали в честь вашего прихода. Неужели я так плохо выгляжу?

– Мистер Эш, вы выглядите сказочно! – быстро произнесла девушка с заметным калифорнийским акцентом. – Я просто не ожидала… Не ожидала, что вы можете оказаться таким высоким. Конечно, мне все говорили, что вы…

– А я выгляжу человеком добрым? Такое обо мне тоже болтают.

Эш говорил медленно. Американцы часто не могли понять его «британский акцент».

– О да, мистер Эш! – ответила девушка. – Очень добрым. А волосы у вас такие красивые и длинные… Мне они нравятся, мистер Эш.

Это воистину доставляло удовольствие и весьма забавляло. Эш надеялся, что Реммик их слышит. Но богатство вынуждает людей держать при себе свое мнение о ваших поступках, заставляет их искать что-то хорошее в вашем выборе, в вашем стиле. Только это говорит не о подобострастии, а скорее о вдумчивости человеческих существ. По крайней мере иногда…

Эта девушка явно говорила правду. Она буквально пожирала его взглядом, и Эшу это нравилось. Он мягко сжал ее руки и отпустил их.

Пока он обходил вокруг стола, она снова села, по-прежнему не отрывая от него взгляда. Ее лицо было узким и слишком морщинистым для такой молодой особы. А глаза – синевато-фиолетовыми. Она была прекрасна на свой лад: красивые, хотя и не уложенные пепельные волосы, изысканно помятая старая одежда…

Да, не надо ничего выбрасывать. Достаточно снять вещи с вешалки в магазине поношенной одежды и оживить их всего лишь несколькими стежками и утюгом. Судьба фабричных вещей в их долговечности и перемене обстоятельств. Жатый шелк под флуоресцентным светом, элегантные лохмотья с пластиковыми пуговицами невиданного цвета, чулки из такого плотного нейлона, что из него можно было бы сплести веревки невыразимой прочности… Если бы люди не рвали их и не выбрасывали в мусорные контейнеры… Так много можно сделать, так много способов увидеть… Если бы в его распоряжении оказались все мусорные баки Манхэттена, из их содержимого он смог бы сделать очередной миллиард.

– Я восхищаюсь вашей работой, мисс Паджет, – заговорил Эш. – Для меня удовольствие наконец-то познакомиться с вами.

Он показал на стол. На нем были разбросаны большие цветные фотографии ее кукол.

Но разве она могла их не заметить? Девушку явно переполняла радость, ее щеки зарозовели. Может быть, она просто была ослеплена его внешностью и манерами, но в этом он не был уверен. Хотя часто, сам того не желая, производил на людей весьма сильное впечатление.

– Мистер Эш, это один из важнейших дней в моей жизни. – Она произнесла это так, словно пыталась осмыслить собственные слова, а потом вдруг умолкла – возможно, решила, что чересчур откровенно выразила свои чувства.

Эш просиял улыбкой и, по обыкновению, слегка наклонил голову так, что будто мгновение-другое смотрел на девушку снизу вверх, хотя и был намного выше ее. Окружающие считали это его характерной чертой.

– Мне нужны ваши куклы, мисс Паджет, – сказал он. – Все. Мне очень нравится то, что вы сделали. Вы отлично поработали и с новыми материалами. Ваши куклы не похожи на чьи-либо иные. А это как раз то, чего я хочу.