– Эш, это связано с Талтосом. Ты можешь выехать прямо сейчас?

– Да.

– И ты меня не подведешь?

– Нет.

– Тогда я должен сказать тебе еще кое-что. Ты прочтешь об этом в лондонских газетах, как только приземлишься. Они начали раскопки в Доннелейте, на руинах кафедрального собора.

– Знаю, Сэмюэль. Мы ведь с тобой уже говорили об этом прежде.

– Эш, они раскопали могилу святого Эшлера. Нашли имя, выбитое на камне. Ты это увидишь в газетах, Эшлер. Здесь ученые из Эдинбурга. Эш, в эту историю замешаны ведьмы. Но цыган сам тебе расскажет. Люди на меня смотрят. Мне надо идти.

– Сэмюэль, люди всегда на тебя смотрят, погоди…

– Твои волосы, Эш. Я видел фото в журнале. У тебя действительно седые пряди? Впрочем, неважно.

– Да, у меня действительно седеют волосы. Но очень медленно. А в остальном я не постарел. Так что тебя ничто не поразит, кроме волос.

– Ты будешь жить до скончания мира, Эш, и именно ты его разрушишь.

– Нет!

– Лондон, отель «Кларидж». Мы сейчас же туда отправляемся. Это отель, где можно развести в камине огромный огонь из дубовых поленьев и спать в большой уютной спальне, битком набитой вощеным ситцем и коричневато-зеленым бархатом. И вот еще что, Эш… Заплати за отель, ладно? Я ведь два года прожил в горах.

Сэмюэль повесил трубку.

– Какое-то безумие… – прошептал Эш. И тоже положил трубку на место.

Несколько долгих мгновений он смотрел на бронзовую дверь.

Когда дверь открылась, Эш не моргнул и не сосредоточил взгляд и потому лишь смутно видел размытую фигуру, появившуюся в комнате. Он ни о чем не думал – просто мысленно повторял слова «Талтос» и «Таламаска».

Наконец он поднял голову и увидел Реммика, наливавшего шоколад из маленького тяжелого серебряного кувшина в прелестную чашку китайского фарфора. Пар поднимался к терпеливому и слегка усталому лицу Реммика. Седые волосы, вот уж действительно седые, вся голова седая. Эш подумал, что у него не должно быть такого множества седых волос.

И в самом деле, у него были всего две белые пряди, бегущие от висков к бакам, – так это называли. И да, еще едва заметные белые искры среди темных волос на груди. Эш со страхом посмотрел на свое запястье: там тоже виднелись белые волоски, смешавшиеся с темными, издавна покрывавшими его руки.

Талтос! Таламаска. Мир рухнет…

– Все было правильно, сэр? Насчет того звонка? – спросил Реммик своим прекрасным, тихим голосом с британским акцентом, который так нравился его нанимателю.

«Множество людей назвали бы его манеру говорить бормотанием. А теперь нам предстоит отправиться в Англию, – размышлял Эш. – Мы возвращаемся ко всем этим приятным, мягким людям…» Англия… страна колючего холода, видимая с побережья затерянной земли, с таинственными зимними лесами и снежными шапками гор.

– Да, конечно, все было правильно, Реммик. Всегда приходи прямо ко мне, когда звонит Сэмюэль. А сейчас я должен лететь в Лондон.

– Тогда мне нужно поспешить, сэр. Аэропорт Ла Гуардия был весь день закрыт. Может оказаться весьма сложно…

– Так поспеши, пожалуйста, не надо больше ничего говорить.

Эш пригубил шоколад. Ничто не могло обладать более богатым вкусом, быть слаще или лучше, кроме разве что настоящего свежего молока.

– Еще один Талтос, – громко прошептал Эш, ставя чашку. – Темные времена в Таламаске.

Ему было трудно в это поверить.

Реммик исчез. Дверь за ним закрылась. Прекрасная бронза сверкала словно раскаленная. Полоса света, падавшая на мраморный пол от встроенного в потолок светильника, напоминала отражение луны в море.

– Еще один Талтос, и при этом мужского пола.