Девочка то и дело оглядывалась на тьму, полностью закрывшую небо. На них, на первый взгляд медленно и неспешно, ползла плотная, клубящаяся масса пыли и песка, которая уже преодолела крепостные стены Эльвата.

Ветер, настоящий ветер, а не то горячее дыхание, что до этого касалось их, настиг за ступенчатой пирамидой мавзолея, верхушка которого все еще ловила на себе последние розовые отблески умирающего солнца.

Порыв – сильный толчок в спину – заставил Шерон покачнуться, податься вперед. Она опустила голову, чтобы защитить глаза. Мир из серо-лилового на мгновение стал ярко-желтым, затем охряным, темно-оранжевым и, наконец, грязно-коричневым, почти черным. На кладбище влетел ирифи.

Агсан что-то сдавленно крикнула, и указывающая схватила ее за руку, притянула к себе, сжала зубы, ощущая, как острые песчинки, точно тысячи маленьких злых насекомых, бьют по открытым участкам кожи. Она пошатнулась под очередным порывом, потащила девчонку направо, где в дымке угадывалось ребро пирамиды, под прикрытие ее стены, двигаясь точно краб, чтобы не поворачиваться лицом к ветру.

Довольно быстро отыскала низкую нишу, через которую внутрь пирамиды когда-то внесли умершего. Места достаточно, чтобы разместились двое, прижавшись спинами к стальной решетке, преграждающей вход в усыпальницу.

Шерон чувствовала останки хозяев этого дома, как и кости тех, кто располагался в соседних могилах, сейчас скрытых от нее за пылевым облаком. Она ощущала их так, словно эти безымянные, давно ушедшие на ту сторону люди, были частью ее тела. Указывающая могла с легкостью дотянуться до каждого из них через толщину могильных плит, изнывающую от отсутствия влаги землю и истлевшие саваны.

Некрополь хранил память о тысячах мертвых. Дар некроманта рвался к останкам, и девушка почувствовала себя так, словно стоит на краю морской скалы и вот-вот упадет в бурное море. Голова продолжала болеть, а в желудке появилась слабая резь, ее призрак, предвестник голода.

Шерон знала, что сможет справиться с ним, как много раз делала это раньше, но все же стоило уйти отсюда на тот случай, если ее способности, опьяненные старой смертью, найдут лазейку в твердой броне хозяйки.

– Мы должны идти, – наклонившись к уху служанки, сказала девушка. – Ирифи крепчает, скоро буря будет такой сильной, что мы не сможем стоять. К утру нас засыплет.

– Мы заблудимся, госпожа! Ничего же не видно! Очень опасно выходить из укрытия! Очень!

– Не заблудимся. Я выведу нас. Но ты не должна бояться того, что сейчас будет. Понимаешь?

Девочка кивнула, но Шерон видела в ее темных глазах лишь страх. Она заставила Агсан снять с плеч тяжелую корзину, которая сейчас только мешала, забрала из нее меч, завернутый в ткань, передав спутнице.

– Не потеряй. Ты за него отвечаешь.

Из сумки указывающая достала игральные кости, на несколько мгновений сжала в кулаке, а затем, бросив перед собой на камни склепа, слабо щелкнула пальцами.

Служанка расширила глаза от удивления, видя, как кубики шевельнулись и точки на них загорелись белыми огоньками.

– Что это?! Волшебство?!

Шерон помнила, о чем ей говорил Мильвио. Чтобы она никогда не показывала чужакам своих способностей. Даже тем, кому, как считает, можно доверять. И она выполняла его наказ до этой самой минуты.

– Нет. К сожалению, не волшебство, – мягко улыбнулась та, но затем поняла, что девочка не может видеть ее лица из-за плотной повязки. – Ты же помнишь, что я с Летоса?

Последовал быстрый кивок.

– Такие кости есть у каждого в моей стране, чтобы, если мы заблудимся ночью, они привели нас к дому и защитили от мертвых.