– Он сказал, что хочет, чтобы я увидел Даму. И что вы можете провести меня к ней.

– Надо действовать быстро. – Капитан уже перешел к делу. – Думаю, все получится, но нельзя терять время, – с военной четкостью озвучил он принятое решение. – Теперь слушай меня. Здесь полно бастардов, так что мы прикинемся, будто ты мой сын. Ты не выполнил работу, которую я тебе поручил, и теперь я на тебя зол. Думаю, никто нас не остановит, если наше представление будет выглядеть убедительно. По меньшей мере так я смогу провести тебя во дворец, но там будет сложнее. Думаешь, тебе удастся? Сможешь убедить людей, что ты мой сын?

– Моя мама – актриса, – ответил Джек, чувствуя за нее гордость.

– Что ж, тогда поглядим, чему ты научился. – И капитан удивил Джека, подмигнув ему. – Постараюсь не причинять тебе боли. – Потом вновь удивил, крепко сжав его бицепс. – Пошли. – Он вывел Джека из ниши, буквально таща за собой.

– Когда я говорю, что ты должен вымыть каменные плиты за кухней, ты должен вымыть каменные плиты, – громко чеканил капитан, не глядя на Джека. – Это понятно? Ты делаешь свою работу. А если ты не делаешь свою работу, тебя наказывают.

– Но я вымыл несколько каменных плит… – заверещал Джек.

– Я не говорил тебе вымыть несколько каменных плит! – крикнул капитан, таща Джека за собой. Люди раздавались в стороны, пропуская их. Некоторые сочувственно смотрели на Джека.

– Я собирался все доделать, честно, я собирался все доделать, прервался только на минутку…

Капитан подтащил его к воротам и, даже не глянув на стражников, проскочил внутрь, сильно дернув Джека за руку.

– Не надо, папа! – взвизгнул Джек. – Мне же больно!

– Не так больно, как будет. – Теперь они быстро пересекали широкий двор, который Джек видел с дороги.

Капитан взбежал с Джеком по деревянным ступеням, и они оказались в большом дворце.

– Теперь ты должен играть еще лучше, – прошептал он и зашагал по длинному коридору, сжимая руку Джека достаточно сильно, чтобы остались синяки.

– Я обещаю, что буду хорошим! – прокричал Джек.

Они свернули в другой, более узкий коридор. Внутри павильон выглядел настоящим дворцом: лабиринт коридоров и маленьких комнат, в которых пахло дымом и сгоревшим жиром.

– Он обещает! – прорычал капитан.

– Обещаю! Да!

Теперь они шли по новому коридору, и впереди какие-то красиво одетые люди – они стояли, привалившись к стенам, или сидели на диванах – повернули головы, чтобы взглянуть на этот шумный дуэт. Один из них, что-то приказывавший двум женщинам, которые несли сложенные простыни, подозрительно глянул на Джека и капитана.

– А я обещаю выбить из тебя дурь! – воскликнул капитан.

Двое мужчин рассмеялись. Они были в широкополых, отделанных мехом шляпах. В бархатных сапогах. С алчными, эгоистичными лицами. Мужчину, разговаривавшего со служанками, которому, похоже, здесь все подчинялись, отличали высокий рост и невероятная худоба. Его напряженное, снедаемое честолюбием лицо поворачивалось вслед капитану и мальчику, когда те проходили мимо.

– Пожалуйста, не надо! – молил Джек. – Пожалуйста!

– Каждое «пожалуйста» – дополнительный удар розгой, – прорычал капитан, и мужчины вновь рассмеялись. Тощий выдавил из себя улыбку, холодную, как лезвие ножа, и вновь повернулся к служанкам.

Капитан втолкнул мальчика в пустую комнату, заставленную пыльной деревянной мебелью, и только тогда отпустил его руку, которая уже сильно болела.

– Это его люди, – прошептал он. – И какой станет жизнь, когда… – Он покачал головой, забыв о спешке. – В «Книге доброго земледелия» сказано, что кроткие унаследуют землю, но у этих парней на всех не наберется и чайной ложки кротости. Они могут только брать. Они хотят денег, хотят… – Капитан поднял взгляд к потолку, не смог или не захотел сказать, чего еще они хотят. Вновь посмотрел на Джека. – Мы должны действовать быстро. В этом дворце еще остались секреты, неведомые его людям. – Он указал на блеклую деревянную стену.