— П-простите, не признал сразу, что ты… вы… одежда ведь ношеная, с чужого плеча, а ножик дорогой. Барин как заселился, снял две комнаты, а второго жильца нет. Ну, нам-то что, если деньги уплачены? Исчезал иногда посреди ночи, а потом возвращался весь в кровищи, воды горячей и корпий требовал, иголки для шитья. Лихой человек. А надысь хмельного перебрал, полночи буянил, хозяйку всполошил, — затараторил мальчишка, выкладывая, что знал, как на духу. — Заведение у нас приличное, не подумайте. Тетка Степановна ужо городничему челобитничать хотела, чтобы буйного барина унял, но не приказный день был. Так, барин ваш хоть бы монет за беспокойство подкинул, чтобы сгладить, значит, конхликт. Но нет, и слушать ничего не захотел, ножиком вон размахивал.

— Ха, приличное! Дешевая забегаловка ваш «Пьяный карась»! —  подначила пацаненка.

— И ничего не забегаловка! «Усталый пескарь» на владимирском тракте самый известный постоялый двор, кого хошь спроси! Кажный, кто в Суздаль на янмарку едет, аккурат у нас на постой остается.

Спорить не стала, усмехнувшись, как ловко получилось выведать, где нахожусь. Выходит, в Суздаль родственничек доставил. Тут же вотчина князя Шумского недалеко. Увидит кто, узнает, мигом повяжут и деду на блюдечке поднесут. Закабалят и фамилию не спросят. Официально меня признали мертвой, а за холопку безродную кто вступится? Подальше бежать отсюда и побыстрее. Хоть в Московию, хоть в Нижегородское княжество, а то и за Урал, чтобы ни одна собака следов не нашла. Взгляд остановился на тушке отступника, что теперь лежал на спине, раскинув руки в стороны, и храпел, что боевой слон. Вот же наказание на мою голову!

— Слушай, Егорка, заработать хочешь? — посмотрела с прищуром на пацаненка, который закивал, как болванчик, — нужно нанять извозчика, чтобы доставил к седьмому причальному доку, и найти кого-то, кто бы помог спустить дядьку вниз.

— Серебрушку! — обозначил цену мелкий грабитель, а я вопросительно вздернула бровь и снова заставила печать рода проявится. Опасно, конечно, часто показывать простолюдину знак погибшего рода. Вдруг запомнит и разболтает? Одна надежда, что Егорка не разбирался, что там изображено. Я и сама долго учила печати княжеских фамилий, чтобы не ошибиться при встрече. А сколько мелкопоместных дворян и прочих родов по России раскидано? Всех не упомнишь, да и не нужно на самом деле запоминать тех, кто ниже рангом. — Ну, эта… — стушевался мальчишка, — я же не себе беру. Тувру Сивому, вышибале, значит, медовухи жбан поставлю, барина чтобы вниз дотащил. А на месте ужо с возницей договоришься. И эта… — кивнул на разбитую посуду, — ущербу возместить надо бы, так что по чесноку!

— По чесноку! — улыбнулась смешливому и слегка картавому выговору пацаненка. — Но деньги получишь, как исполнишь, что наобещал. И не вздумай врать или расстраивать меня, а не то спалю вашего «Карася» ненароком.

Подошла к Егорке и освободила от пут. Он сразу же принялся растирать запястья и деланно морщиться. А кто дергался и сам узлы затянул? Сидел бы спокойно, и никакого вреда себе же не причинил. И воровать никто не заставлял, так что сам виноват.

— Веди в ту комнату, что барин себе снял. Вещи забрать надо. Кстати, пирогов и другой снеди в дорогу соберешь?

— Эта... сделаю. А ты взаправду цельный дом спалишь? — вытаращил любопытные глазищи, — и людёв живых не жалко?

— Хочешь проверить?  Плати, и все устрою. А за «людёв» сам в ответе будешь, если мага разозлишь.

— Дык я чё? Я ж просто спросил, из интересу. Не надоть никого палить, пущай живут, — пошел на попятную и на всякий случай бочком двинулся к выходу.