Алексей молча достал из кармана платок. Сергеев проследил взглядом, как его новый знакомый совершает древний обряд, затем сорвал две березовые веточки – одну себе, другую подал Алексею.

– Поставьте у себя в каюте, чтобы злые духи не водились, а лучше сухого чабреца поджечь, его дым любую нечисть выгонит. – Он взял Алексея за руку и провел между березами.

Они остановились на берегу. На верхней палубе парохода вовсю гуляла веселая компания, но на палубах второго и третьего класса тоже виднелись люди – группами и в одиночку. Они стояли, облокотившись на перила, тихо переговаривались, смеялись и наслаждались неожиданно теплым вечером.

Они ступили на сходни, и вдруг сверху послышался мужской голос:

– Владимир Константинович! Вы что ж у меня в гостях не появляетесь? Али чем вас обидел?

Алексей поднял голову. С верхней палубы на них смотрел самый настоящий африканец. Мощный торс и лицо отсвечивали черным рояльным лаком, на фоне которого особенно ярко выделялись белки глаз и ярко-красные губы. Африканец стоял рядом с капитанской рубкой, картинно подбоченясь. На бедрах – шкура ягуара с переброшенной через плечо когтистой лапой, во всклокоченных волосах – разноцветные перья, на шее – бусы из морских раковин, в ушах и носу – роговые кольца. В правой руке он сжимал настоящее копье из черного дерева, украшенное хвостами неизвестных животных, а другой призывно махал Сергееву и кричал на чистейшем русском языке:

– Вот уж уважьте, Владимир Константинович! Выпейте чарочку на пару с непутевым Мишкой Кретовым!

– Не надо так громко, Миша, – покачал головой учитель, – я все понял и сейчас поднимусь к вам на палубу.

Негр тем временем переключил свое внимание на Алексея:

– А это кто с вами, Владимир Константинович? Почему не знаю?

– Подпоручик корпуса горных инженеров Илья Николаевич Полетаев, – представился Алексей второй раз за вечер и сделал вид, что щелкнул каблуками.

– Ишь ты, подпоручик… – весьма ехидно прокомментировал сверху негр и уже другим тоном приказал: – А ну-ка оба ко мне на палубу! Живо!

– Экий ты, Миша, черный да блестящий, – засмеялся Владимир Константинович, – того гляди свой парадный фрак о тебя измажу.

– Ничего, – рассмеялся в ответ негр и обнял учителя, оставив на его сюртуке жирные черные следы – пятна гуталина. – Новый справим!

Владимир Константинович отстранился от него, покачал головой.

– Все хулиганишь?

– Хулиганю, – преувеличенно тяжело вздохнул негр. – Планида у меня такая – жизнь весело прожить! – Он оглянулся на Алексея. – А ты что стоишь, как неродной? Вон сколько мест свободных, – кивнул он на столики. – Выбирай любое, а Федька тебе сейчас выпить поднесет и закусить как следует. Сегодня у нас баранина на вертеле и осетры…

– Спасибо, я не пью. – Алексей, зная о непредсказуемости поступков Кретова-младшего, постарался отказаться самым вежливым образом, на который был сейчас способен, но, кажется, переусердствовал. Отказов здесь не признавали.

Кретов отошел от Сергеева, крадучись, словно кошка, сделал несколько шагов в сторону Алексея и остановился напротив. Они были одного роста, но Алексею показалось, что над ним вдруг нависла черная скала с выпученными от бешенства глазами.

– Ты кто такой, чтоб от моего предложения отказываться? – выкрикнула «скала» голосом Михаила Кретова. – Ты что ж себе позволяешь?

– Я не пью, – произнес Алексей твердо и посмотрел в глаза Кретову. – Я могу себе это позволить!

– Здесь только я позволяю и приказываю! – рявкнул Кретов и, повернувшись, окликнул коренастого, с опухшей физиономией субъекта, в табачного цвета жилете и таких же панталонах с болтающимися штрипками: – Давай, Федька, испробуй, сколько подпоручик водки сумеет вылущить!