– Странно, – сказал я задумчиво. – Куда она могла запропаститься?

– Где моя Лиза?! – вдруг истерически вскричала женщина и схватила меня за грудки. – Где она?! Что ты с ней сделал?!

Ну, этого только и недоставало… Похоже, мамаша, как и майор Ляхов, хочет записать меня в маньяки. Заманил, извращенец, к себе бедную юную глупышку, а потом, поиздевавшись над нею вдоволь, убил и закопал где-нибудь за городом. Ход мыслей несчастной матери мне был понятен.

Но где же, все-таки, Бетти? Тревога овладела мною всецело, и мне уже было наплевать, что подумают соседи, наблюдающие за нами из окон и балконов. Похоже, трагедия в моем подъезде взбурлила нашу тихую гавань до самого дна, и теперь жильцы дома начали проявлять повышенную бдительность.

Так бывает всегда, когда случается что-нибудь экстраординарное; например, ограбление с жертвами или теракт. На какое-то время люди превращаются в живые датчики сигнальных систем; они торчат возле окон днем и ночью, а иногда даже создают дружины по охране прилегающей к месту события территории.

Но потом ажиотаж постепенно стихает, люди устают быть в постоянном напряжении, и все возвращается на круги своя. То есть опять появляется полное безразличие к нуждам и тревогам соседей, и лень вместе со своей закадычной товаркой апатией снова ложится на мягкий диван перед экраном телевизора, где нескончаемым потоком плывут потрясающе бездарные и глупые телесериалы.

Впрочем, в этом нет ничего предосудительного. По моему мнению, человек выжил и не сломался в чрезвычайно опасном для него мире благодаря своей счастливой способности расслаб ляться и выбрасывать прочь из головы все худое. А иначе люди превратились бы в законченных психов и трусов и ютились бы лишь в глубоких пещерах, питаясь мхом и падалью.

– Стоп! – Я сильно сжал ее запястья. – Не нужно кричать. У меня есть план. Пойдемте ко мне.

Она удивительно быстро взяла себя в руки. Умолкнув на полуслове, женщина покорно кивнула, и мы поднялись на мой этаж.

Проходя мимо квартиры Хамовича, я непроизвольно задержал дыхание. Она была заперта и опечатана, но мне вдруг показалось, что внутри нее кто-то есть и он смотрит на меня через дверной глазок. Ощущение было не из приятных, и дальше я поднимался едва не бегом.

Мать моей подружки тоже ускорила ход. Наверное, она решила, что я надумал от нее сбежать. Когда мы вошли в квартиру, я первым делом бросился к высокой подставке на резных деревянных ножках, где находился телефон. Он был еще тот самый, сталинский, сделанный по спецзаказу.

Я решил не менять его из принципа. Кроме того, он был красив. Такие сейчас можно встретить только в антикварных салонах, и стоят они больших денег. К тому же телефон работал уже столько лет как швейцарские часы.

Умели когда-то делать вещи…

Было у него лишь одно неудобство – наборной диск. Современные кнопочные телефоны с различными функциями (такое чудо техники с факсом и определителем номеров у меня тоже имелось – в кабинете) конечно же старичку были не ровня. Он являлся реликтом давно ушедшей, а потому легендарной эпохи.

Но я обычно никуда не спешил, поэтому, лежа на диване, неторопливо и с удовольствием накручивал диск, мечтательно представляя, что на другом конце провода Кремль, а я – известный и уважаемый академик (как мой дед), к словам которого прислушиваются даже забронзовелые чиновники высокого ранга.

Куда звонила Бетти?

Нынче у нас развелось частных таксопарков больше, чем нужно. У меня был целый список с их телефонными номерами, я вырезал его из какой-то газеты – на всякий случай. Обычно я пользовался услугами бывшего государственного предприятия, которое, естественно, акционировали, но порядки в нем остались прежними – жесткими в отличие от прочей таксомоторной вольницы.