Виктория Павловна даже опешила от подобной наглости. Право вето, видите ли! А на вид – такая скромница, такая простофиля. Знает свое место, не скрывает заинтересованности в постановке, даже не попыталась получить деньги! А раз заинтересована, нечего с нею церемониться, все стерпит!

Вика снова заглянула в спокойные глаза и поняла, что Марина стерпит не все. В ответ на отказ она кивнет, извинится и заберет пьесу назад. Загадочные существа, эти авторы! Какая ей разница, кто кого играет? Впрочем, потребуй она гонорар, было бы еще хуже. Ладно, пускай посидит – она выглядит довольно безобидной. Конечно, в этом случае от нее не скроешь вероятные переделки, но, возможно, оно и к лучшему? Смирится и переделает сама, лишь бы увидеть свое творение на сцене.

* * *

На следующий же день Виктория Павловна вручила текст Таше с Дашенькой. Девочки прочтут, раскатают губу на лакомые роли, и лишь после этого можно будет подсунуть опус Евгению Борисовичу. Он его оплюет по-страшному, но две подружки объединенными усилиями постараются уговорить капризного премьера хотя бы выбрать, какой из образов ему ближе, а сама Вика объяснит, что этот образ будет перестроен под его индивидуальность. Актеру подобное всегда приятно.

Все развивалось по плану. Таша с Дашенькой пришли от пьесы в восторг, а Преображенский милостиво дал согласие посетить студию, дабы изложить автору свой взгляд на его бездарное творение.

– Вы только не обижайтесь! – в десятый раз нервно предупреждала Виктория Павловна Марину по дороге в Дом культуры. – У него очень сложный характер, но тут ничего не поделаешь. Он – талант. Не обращайте внимания на то, что он говорит, я сама вам после все объясню. У вас замечательная пьеса, просто гениальная, что бы он там ни наплел!

Автору тоже не мешает иной раз польстить, особенно работающему даром. А то вдруг передумает, заберет текст и попытается кому-нибудь продать?

Марина засмеялась, потом остановилась и серьезно сказала:

– Вика, если вы волнуетесь из-за меня, то совершенно зря. Я не обидчива, к тому же очень хочу, чтобы пьесу увидели люди. Да и вообще, надо сильно постараться, чтобы заставить меня изменить своему обещанию. Или я почему-то кажусь вам ненадежной? Настолько, что вы вынуждены называть пьесу гениальной?

Вика секунду помялась, затем решилась.

– Понимаете, – призналась она, – получается, что вы работаете бесплатно.

– Но ведь и вы фактически тоже, – пожала плечами Марина. – То есть зарплата зарплатой, но за то, что будете возиться с моей пьесой, вам вряд ли что-нибудь добавят. И все-таки вы собираетесь это делать!

– Ну так мне это интересно и нужно, – пояснила удивленная Виктория Павловна.

– Мне тоже. Думаю, что и вы не возражали бы получать за свою работу большие деньги, однако из-за их отсутствия не идете торговать овощами с лотка. Почему я должна быть более алчной? Вот если б вы имели возможность мне заплатить и отказывались, тогда другое дело, а на нет и суда нет.

Слова звучали легко, иронично и чуть-чуть отстраненно, словно о ком-то постороннем. Вика сосредоточенно размышляла. А действительно, ведь она сама тоже в некотором роде вкалывает даром, просто никогда не смотрела на себя со стороны! Похоже, эта Марина кое-что смыслит в жизни, и на репетиции от нее будет больше пользы, чем вреда. Только бы не сорвалась из-за Преображенского! Хоть она вроде бы человек и спокойный, да ведь он доконает любого.

В студии царило радостное оживление.

– Ой, – пискнула Даша, – эту пьесу действительно написали вы? Я думала, вы старая, а вы совсем молодая, почти как мы с Ташей! – Тут она смутилась от собственной бестактности и, запинаясь, пояснила: – Я имею в виду… ну, чтобы столько про людей понимать, нужен большой опыт… вот и удивилась, что вы…