Богдан не знал, что на это ответить. Что ощутил тогда одиночество этого человека? Понял, что тот, кто так легко сошёлся с призраком, чертовски одинок и нуждается в помощи, а не в том, чтобы добивать его личную жизнь.

- Ну… это было бы как-то… подло? - сумел найти причину Богдан.

- Да нет, это было бы нормально. Более нормально, чем то, что ты помогаешь мне. И что я прошу тебя о помощи... Чёрт! - он хлопнул ладонью по столу. Ситуация бесила, заставляя мучиться в бессильной злобе.

На скулах Майского заиграли желваки, и он понурил голову.

Богдан, поглядев на него, вздохнул и признался:

- Ты прав. Сперва мне правда было пофиг, и я просто обрадовался, увидев снимки. И первой мыслью было, естественно, показать их Маше и закончить всю эту историю. Но потом, когда мы поговорили, я понял, что эти фото… это слишком личное… и всё так запутанно и сложно, что мои проблемы могут и подождать. Пришлось продолжить развивать идею с новой подругой для тебя, и я нашёл Иру. Потому что я должен был делать что-то, раз от фоток пришлось отказаться. - Он виновато развёл руками, а потом серьёзно заявил: -  Я помогу тебе, чем смогу. Пока ситуация сложная, странная... и Дарина может вообще не вспомнить всего, что происходило с ней, пока она была в коме, но… Двое в этим мире знают, что было на самом деле…

Богдан задумчиво пригладил волосы, подумав о том, что всё же надо будет рассказать всё Маше. В такой ситуации союзники не помешают: нужно больше мнений и больше идей...

8. 8

/Даринка/

Погожий денёк пах осенью. Солнце светило уже не так, как летом: вроде бы так же ярко, и даже так же тепло, но всё равно воздух ему было уже не прогреть, и потому пахло сыростью, опавшими листьями и грибами.

Мы с Лёней брели по парку, пиная друг другу круглый камушек, и думали каждый о своём.

Нас выписали, и мы жили теперь каждый со своими родителями. После комы это перестало всех тяготить, но я знала, что рано или поздно всё вернётся на круги своя, захочется жить отдельно, да и квартиры наши построятся.

К Егору мы обращаться не стали. Посчитали, что он может запросить у нас неустойку за расторжение договора или ещё что-то в этом роде. От таких, как он, можно ожидать, чего угодно, и связываться с ним, едва выйдя в нормальную жизнь, совершенно не хотелось. Залога у нас не было, так что единственное, что мы потеряли – наши шмотки, которые особой ценности не представляли теперь, ибо были облапаны Сашей Майским.

Так я думала раньше. А сейчас, когда брела по осенней аллее с Лёнькой в своих новых кроссовках, ощущала острую необходимость вернуть свои отличные коричневые ботинки, оставленные в квартире. Вдруг, они ещё там? И плащ у меня осенний был отличный, почти не ношенный.

Мой бежевый чудесный модного покроя плащ представился тут же в руках Майского. Длинные тонкие пальцы сминали его, показавшийся на первый взгляд красивым нос втягивал воздух, крылья носа трепетали, а зелёные, так впечатлившие и так разочаровавшие меня глаза зажмуривались... Отвратительно! Просто отвратительно! Я помотала головой. Если мои вещи на помойке, это и то лучше, чем если они остались в квартире! А узнать, остались ли они там, можно только одним способом...

- Лёнь, мы должны попасть в квартиру Егора. Вот прям сегодня. Потому что там обитает теперь этот Саша, и если мои вещи у него… Так противно думать, что он там с ними может делать… - меня снова передёрнуло при воспоминании о противном больничном госте. - Я так не могу больше!

Сыроежкин призадумался и тоже брезгливо поморщился, видимо, представив, как чужие пальцы лапают вещи его девушки, а затем мерзкий Саша обнюхивает шмотки и жмурится, представляя меня. Фу-фу-фу!