Профессор нажал на некоторые клавиши, потом на две кнопки. На экране начали извиваться переплетенные линии: они двигались все медленнее и наконец застыли в виде наклонной петли.

– Я спросил «Маракса», при какой температуре выгоднее всего соединять азот с водородом в аммиак и какой взять для этого катализатор. И вот что он мне ответил: при температуре пятьсот градусов и давлении в двести атмосфер, а катализатором должны быть соединения железа.

– Это и я знаю, – не выдержал самый младший.

Чандрасекар сдержал улыбку.

– Я тоже знаю, но не хвастаю этим, – сказал он. – А спросил я его для того, чтобы показать вам, как он работает.

У одного из мальчиков глаза вдруг широко раскрылись, и он с изумлением взглянул на профессора, словно пораженный какой-то мыслью.

– Профессор, вы говорили, что «Маракс» работает так же, как и мозг… Это значит, что и в мозгу все так происходит? И все мышление – это вот такие кривые?

– А ты полагал, – возразил профессор, – что когда думаешь о цветах, то в мозгу у тебя вырастают розы и фиалки, а когда смотришь на стадо овец, то и в мозгу прыгают маленькие овечки? Что тебя так удивляет? Что самый процесс мышления вовсе не похож на то, о чем думаешь? Так это вполне понятно. Знаешь ли, что ты увидишь, если заглянешь в работающий мозг через окошечко в черепе?

– Клетки…

– Но если бы ты взглянул через такой увеличительный прибор, который позволяет рассмотреть атомы, то увидел бы белковые сетки, раскинутые во все стороны, а среди них свободно плавающие другие белковые тела, большие и маленькие, в виде шариков или ниточек; ты увидел бы, как в силовых полях уже существующих молекул рождаются новые, а старые распадаются, выбрасывая облака электронов, бегущих вдоль цепей, которые состоят из ферментов… А что все это значит? В электрической лампе ток идет от отрицательного полюса к положительному, а в живой клетке электроны, захваченные распадающимся телом, например, сахаром или жиром, стремятся к кислороду. Так получаются вода и углекислота. В обычной жизни мы называем этот процесс сгоранием. В лампе ток идет по металлической проволочке непрерывно, а в клетке вместо непрерывной проволочки имеется цепь белковых тел, состоящая из дыхательных ферментов. По ней движутся электроны, перебрасываемые от звена к звену. Дыхательные ферменты – это белковые кольца, собранные вокруг атома железа. Они захватывают и выбрасывают электроны по нескольку тысяч раз в секунду. Клетка работает как электрохимическое динамо, создавая разность потенциалов в двадцать – тридцать тысячных вольта. Миллионы таких клеток соединяются в слои, слои – в поля, поля – в центры и зоны, связанные между собой токами с разными частотами. Это очень сложная структура, наполненная подвижной и переменной, но стройной, как музыка, игрой токов… Вот что делается у тебя в голове, когда ты думаешь о цветах, когда видишь небо, облака… А сходство между мозгом и «Мараксом» – это сходство не строительного материала, не строения частей, а токов, и только токов.

– А «Маракс»… Он все может? – спросил один из мальчиков.

Чандрасекар улыбнулся своими черными глазами.

– Всего, конечно, не может.

– Я не то хотел сказать… Могла бы машина одна, то есть без человека, совсем одна, что-нибудь выдумать?

Чандрасекар покачал головой:

– Ты хочешь сказать, не становится ли при такой машине ненужным человек? Ни в коем случае. Разве можно сказать, что изобретение рояля сделало ненужным композитора? Машина сама ничего не может. Она только во много-много раз увеличивает наши возможности, открывает нам пути к решению задач, которые раньше заводили нас в такие математические дебри, что приходилось тратить на это человеческую жизнь. К тому же нельзя сказать, что машина «умнее» человека. Правда, знаний у нее больше, чем у каждого из нас, но помните, что органы памяти у нас, по существу, не только в мозгу, но и в библиотеках, на фотоснимках, в коллекциях, документах… Машина не умнее человека, она только гораздо быстрее его. Но, несмотря на это, она сильно уступает живому мозгу. В чем? Постараюсь объяснить вам.