– Ты готовая? Тебя отправили вынашивать ребенка? Чья ты?

И снова я замотала головой, не в силах признаться. Взгляд женщины был усталым и тусклым, каким-то пустым. Ее явно пугал факт моего появления. Но все же она нашла в себе силы погладить рукой по волосам, прошептав:

– Бедная девочка…

И вдруг отшатнулась. Я тоже вздрогнула, почувствовав резкость движения. И подняла на миротку вопросительный взгляд.

– У тебя… белые волосы? – Она с каким-то ужасом уставилась на кулон на моей шее.

Я так свыклась с ним, что практически не ощущала. А привычка касаться его рукой, вспоминая брата, стала чем-то… ритуальным.

– Не знаю, – устало обмякнув, я привалилась к стене, что служила дверью. О цвете волос я давно не думала, и не помнила, какой он у меня. Своего отражения не видела… Слезы все текли, избавляя меня от страшного напряжения, что овладело телом с момента, как Кирен выкинул меня за дверь.

– Как ты сюда попала? – Резкий голос метхчанки застал врасплох. – Почему без одежды?

– Бежала… – привычно повинуясь окрику, созналась я. – Долго. Пока не вошла в вашу дверь.

– Открыла ее как?

В голосе меднокожей не было и намека на симпатию. Лишь презрение, причины которого я не понимала. Но узнала его – так же ко мне относился метх.

– Не знаю, она сама открылась, – страшась, что совершила недопустимое и входить сюда нельзя, призналась меднокожей.

Оказаться вновь одной за дверью было жутко. Миротка все так же сидела неподалеку, вслушиваясь в разговор и пристально разглядывая меня.

– Кто-то открыл ей дверь, иначе никак, – категорично качнула головой соплеменнице вторая метхчанка. – Судя по возрасту, первого воина будет ждать. Тебя сюда хозяева отослали?

Не понимая, о чем они говорят, снова затрясла головой.

– Скажи, от кого ты? – Боязливо оглянувшись на соседок, миротка осторожно коснулась меня рукой. – Если сбежала – накажут, лучше вернись сама. Или тебя осеменили? И будешь до появления ребенка ждать тут? Дверь не открыть снаружи. Только кто-то из наших хозяев мог запустить тебя. Кто?

– Должно быть твои, – фыркнула одна из меднокожих, с неизменным презрением зыркнув на миротку. – Они слишком стары и слабы, оттого и довольствуются чужачками. Девчонка – арианка. А на что вы годны? Истинных воинов выносить хозяевам не способны. Твоя замена!

Испугавшись, что миротка увидит во мне соперницу и накажет, сжалась, отодвинувшись к стене. Но на изнуренном лице женщины не было и намека на злость. Только неизменная усталость и обреченность.

– Признайся, девочка, – тихо повторила она. – Не вреди себе еще больше. Отсюда не выбраться – смирись и терпи. Чья ты?

Но меня обуял такой ужас при мысли, что стоит им узнать правду – тут же прогонят, что дар речи совсем пропал. Только и могла, что отрицательно вертеть головой, да реветь, чувствуя, как застарелая боль обвивает голову тисками.

– Оставь ее! – Вновь окрик метхчанки, адресованный уже не мне. – Сбежала – найдут. Капитану сообщат о побеге – ему доступны все двери и помещения звездолета. Кирен – истинный воин, все на своем корабле держит под контролем, он не допустит непокорности от чужачки. Вернет девчонку хозяевам и повелит наказать. Да и не жалко ее – разве такая достойна таскать воинам потомство?.. Хвостатые все ущербны. Посмотри на нее!

Боль нарастала с каждым мгновением, вынудив рухнуть на металлический пол. Тело словно горело изнутри, кулон на груди пульсировал жаром. Я стиснула его ладонью, безвольно обмякнув. Где недавняя легкость и покой? Почему опять меня душит боль, опаляя тело?

– Ох, бедная… – склонившись надо мной, миротка жалостливо качнула головой. И уже обращаясь к своим соседкам, пояснила. – Не в болезни дело. Это не слабость. У девочки не сбалансировалась жизненная энергия. Это может погубить ее.