Я прикрываю глаза и упрямо качаю головой. Ничего не желаю слышать!

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заткнуть пальцами уши.

– Так это что, миссия «спасение» от доброй Норы Фрост? – насмешливо бросаю я, желая уколоть ее. Причинить такую же боль, какую и она причинила мне своим предательством.

– Все из-за жалости? Ты и его решила спасти?

Губы Норы поджимаются, а взгляд твердеет. Она на грани того, чтобы выйти из себя.

– Могу сообщить тебе, что Тайлер давно не нуждается ни в чьем спасении. – Нора переводит дух. – Ты злишься, поэтому несешь всю эту чушь. Но это не справедливо.

– Ты хочешь поговорить о справедливости? – Я поражаюсь, как неприятно звучит мой голос, но остановиться не могу. – А справедливо то, что ты утаивала от меня «свои отношения» с Тайлером, – язвительно повторяю я слова Норы, – зная, что мне пришлось пережить по его вине?

– Вам, Лекси. Вам пришлось пережить, – твердым голосом поправляет меня Нора. – И ты серьезно? – Она разочарованно качает головой. – По его вине? Разве не вы двое, те, кто делал все те вещи, которые привели к разрыву? Если ты ищешь виновного, то будь добра, раздели ответственность поровну.

Жесткие, колючие слова Норы хлещут нещадно, и я отшатываюсь, как от физического удара. Никогда, даже в самые плохие времена она не была так беспощадна. И правдива.

Я хватаю сумку и направляюсь к выходу, столкнувшись с побледневшей Даной.

Голос Норы, полный раскаянья, летит мне вслед:

– Лекси, подожди…

– Алексис, – обернувшись, ледяным тоном обрываю я, прежде чем покинуть салон.

Я в бешенстве. Мне больно. Я дрожу и не могу дышать, словно кто-то перекрыл мне кислород. Слезы обиды застилают глаза, и я не знаю, куда мне идти. Что делать дальше?

Как поступить?

В сумке раздается звонок мобильного. Я знаю, что это Нора, а потому игнорирую его. Не могу, и не хочу сейчас говорить с ней.

Ноги несут меня сквозь поток, и я то и дело на кого-то натыкаюсь, отчего в мой адрес несутся возмущенные окрики. Но мне плевать.

Лучшая подруга вонзила нож в спину – сейчас это перекрывает все.

О том, чтобы вернутся в галерею, не может быть и речи. Благо, сегодня у меня не назначено никаких встреч. Позже я позвоню Мадлен и скажу, что сегодня меня больше не будет.

Я думаю, не позвонить ли мне Джареду, но тут же отметаю эту мысль. Я не могу все рассказать ему без того, чтобы он не понял, как сильно меня все это задело. Больше, чем я пыталась ему показать. А после недавнего разговора, и его подозрений из-за моих оставшихся чувств к Тайлеру, лучше вообще не упоминать при нем об этой теме.

Некоторое время я брожу по Центральному парку, но вид семейных игр и объятья влюбленных парочек ничуть не успокаивают, и я направляюсь домой. Нора продолжает звонить, но я все так же пропускаю ее вызовы.

Джаред будет занять до позднего вечера, и квартира встречает меня полной тишиной. Наша приходящая домработница уже ушла, наведя во всех комнатах идеальную чистоту и приготовив ужин.

Во мне все еще бурлит калейдоскоп разных эмоций. Я швыряю сумку в угол спальни, стягиваю на ходу трикотажное платье-свитер, захожу в ванную, отделанную розовым мрамором и хромом, и встаю под чуть теплый душ.

Струи воды несут очищение телу, но не душе. Лишь на пару минут мне становится чуть лучше, но потом все возвращается.

Я думаю о том, как эти двое держали меня за идиотку целых два года. Представляю, как они встречаются и надсмехаются над тем, какая я доверчивая дура. Конечно, сомневаюсь, что все было именно так, но от этого не легче.

После душа я надеваю брюки-карго и майку, потом спускаюсь на первый этаж, поделенный на зону отдыха и кухню. Когда более года назад мы с Джаредом приобрели эту квартиру, то обратились к услугам декоратора, но при этом я полностью контролировала процесс. Теперь в нашей квартире есть все, что делает ее уютным домом. Светлые тиковые полы, пушистые ковры; много света, льющиеся во французские окна, выходящие на Центральный парк. Мягкие диваны с многочисленными подушками, и огромный белый камин – самый красивый и внушительный предмет в гостиной. Но сейчас я настолько расстроена, что даже стены уютного дома не помогают.