– Выглядишь как-то… будто за тобой орднунг гонится, – хмыкает однокурсник.

Фыркаю, углубляясь в чтение. Все студенты нашего универа называют орднунгом преподавателя по теории оперативно-розыскной деятельности, сокращенно ОРД, любителя строгой дисциплины. На его занятиях стоит такая тишина, что мне иной раз кажется, будто слышно даже, как у нас мозги скрипят в голове после очередного его вопроса.

– Саш, вот это вроде подходит, – подсовываю парню очередной договор.

Зам Богатырёва велел нам отобрать из кучи документов те, которые отвечают нескольким условиям, и сделать их копии. Сашка быстро проглядывает бумагу.

– Да, думаю, подходит, – кивает задумчиво, – пойду-ка я сам сделаю ксерокопию! Может, мне удастся беззвучно крышку закрыть, – подмигивает мне.

– Спасибо, – выдыхаю благодарно.

– Да ладно, чего там, – машет парень рукой.

Какое-то время мы упорно работаем, перекидываясь только несколькими фразами. Стопка перед нами неуклонно снижается и наконец почти заканчивается. Я разгибаю спину, затёкшую от неподвижного сидения. Кидаю взгляд на часы. Полкан говорил зайти к нему, как закончу, но… рабочий день уже к концу подходит.

– Алин, будь другом, достань бумагу для принтера, а? – Саша, не отвлекаясь от документов, машет рукой. – Мне говорили, вон в том шкафу.

– Сейчас, – встаю, потягиваюсь и подхожу к металлическому шкафу со здоровенными выдвижными ящиками.

– Второй сверху, – подсказывает парень.

Дёргаю, ничего не выходит. Застрял он, что ли? Дёргаю посильнее – всё равно не получается.

– Саш, открыть не могу, – растерянно зову однокурсника.

– Да? Странно… – парень подходит ближе, заглядывает в щёлку, я тоже немного наклоняюсь – он выше меня, и мне с моего роста видно лучше. – По-моему, там что-то сверху зацепилось. Ну-ка…

Я не успеваю отодвинуться, когда Саша изо всей силы дёргает ящик. Металлическая коробка резко вылетает из пазов и с налёта попадает мне сбоку в нижнюю челюсть. Перед глазами взрываются фейерверки, даже кажется, будто я слышу слабый хруст.

– М-мать её… – отшатываюсь, падая на стул.

Зажмуриваюсь, прижимая к пострадавшему месту ладонь.

– Господи, Алинка, прости, прости, пожалуйста!!! – Сашка падает передо мной, похоже, на колени или опускается на корточки, хотя вижу я его смутно из-за выступивших от боли слёз. – Я не ожидал, что… чёрт, Алин, прости!

– Ничего… – шепчу с трудом, отнимаю руку от челюсти.

– Вот же зараза, – Саша сам чуть не плачет. – Я нечаянно, Алин, правда! Вот, возьми, у меня тут платки есть…

– Да перестань ты, – смаргиваю слёзы, вытираю лицо предложенной бумажной салфеткой. – Знаю, что нечаянно.

Первая острая боль спала, но тупое ноющее чувство не проходит. Я осторожно пытаюсь подвигать челюстью вверх-вниз, сжать зубы. Щёку изнутри что-то царапает.

– Дай посмотрю, – просит Саша виновато, – синяк наверняка будет… Холодное надо что-то приложить.

Тянется к моему лицу, осторожно поворачивает голову.

– Что здесь происходит?! – ледяной мужской голос застаёт нас врасплох.

Злой как сто чертей Богатырёв смотрит на нас от входа.

– Я… мы… это… – мямлит Саша, я вообще ничего сказать не успеваю.

– Вас сюда взяли работать, – от холодной ярости в тоне Полкана хочется спрятаться куда-нибудь подальше и молиться, чтобы пронесло, – для личных дел есть свободное время. Ещё раз увижу такое – и можете больше не приходить, этого времени у вас станет выше крыши, ясно?!

Мы судорожно киваем, и начальство уходит, шваркнув за собой дверью.

– Чёрт, у меня аж поджилки трясутся, – выдыхает Саша.

– Аналогично, – вздыхаю, пытаясь успокоить дрожь в голосе. – Саш, я в туалет пойду, оценю свой фейс.