Сколько ещё должно пройти времени, чтобы меня отпустило? Сколько? Месяц? Два? Год? Грёбаные сто лет?! Меня рвёт на части. Разум и эмоции то и дело занимаются перетягиванием треклятого каната, в виде которого им на экзекуцию предоставлена Я.
И всё-таки нужно признать… пошла я из-за Влада. Хм, забавно даже. Если бы он не появился, если бы не вёл себя так… странно, если бы не решил сам тоже пойти с нами…
Хотя почему он всё-таки пошёл?
И в том ли была причина на самом деле?
Даже находясь сейчас чёрт знает где, демон всё так же продолжает подкидывать загадки.
Или это я сама?..
Какое-то время молчим. Пока предаюсь своему любимому мазохистскому занятию – беспрерывному и беспощадному самокопанию, – Лёнька время от времени поглядывает на меня со странным таким прищуром, словно знает то, о чём я не в курсе, и размышляет: рассказать или обойдусь?
— Прекращай… — всё-таки не выдерживаю.
— Что?
— Это.
— Я ничего не делаю. Ем только… или ты реально для меня бутеров с печеньем зажала?
— Я не об этом… — раздражаюсь. — Вываливай, чего там у тебя на уме, и прекращай свои загадочные гляделки. Раздражает.
Лёнька хмыкает на моё замечание, затем дёргает плечами, обращая всё своё внимание к чашке кофе перед собой.
Вот ведь… жук. Ладно. Если сам не хочет, начну я:
— С Владом… проблем вчера не было?
— Не знаю, вроде нет. Козёл свалил почти сразу после тебя.
Рука с чашкой чая замирает прямо у рта.
— То есть? — а вот это уже интересненько.
Друг пожимает плечами:
— После того как ты ушла, мы сидели какое-то время тем же составом. Потом вернулась Ритка. Спросил, чего без своей новой подружки – Ники? Она ответила, что та ушла вместе с Владом. Жаловалась, что теперь ей будет не с кем потанцевать и далее в её репертуаре…
Лёня ещё что-то говорит про нашу общую подругу, что-то про парней, с которыми сидели вчера и из которых я запомнила только того крашеного, но я слушаю вполуха. Перевариваю полученную информацию.
Козёл свалил сразу после меня? С чего бы? Он ведь так старательно пытался меня выпроводить, столько дерьма на меня вылил, пока стояли в том коридоре, и ради чего? Чтобы потом уйти следом за мной?
Бред какой-то…
В голове оживает рой бешеных пчёл-убийц, и каждая новая мысль, каждый новый вопрос атакуют с удвоенной силой.
— А он ничего не говорил? — перебиваю Лёньку.
— Чего говорил? — не понимает он. — О чём?
— Ну-у не знаю. Что-нибудь.
— Алён, — хмурится друг, — я не его секретарь. Понятия не имею. Да и не всё ли рав… — внезапно спотыкается, встретившись с моим взглядом, замолкает.
Интересно, насколько хорошо по моему лицу видно, что нет, не всё равно? Наверно очень хорошо, потому что после недолгой паузы друг продолжает:
— Только не говори, что ты что-то задумала.
— А? — вскидываю брови, делая вид, будто не расслышала его.
— У тебя на лице всё написано.
— Нет, ничего, — поднимаю чашку с чаем, чтобы скрыть заговорщическую улыбку. Ему лучше не знать. Хотя тут же корю себя за новые «тайны». Мы же договорились тогда…
— Алён, — Лёнька мрачнеет ещё пуще. — Я серьёзно.
— Что?
— Чего ты удумала на этот раз? Ты же не просто так меня про Влада сейчас спрашиваешь. Что он тебе наплёл? Ты из-за него ушла?
— И да и нет…
— В рифму хочешь?
Моя улыбка становится шире.
— Обойдусь.
— Выкладывай.
— Да нечего выкладывать, Лёнь. Я пока и сама плохо понимаю, что происходит… — отставляю чашку с чаем, задумчиво смотрю на открытое окно. — Два месяца прошло. Я вроде бы и смирилась уже, успокоилась…
— Но?
И я рассказываю Лёньке о вчерашнем инциденте. О престранном разговоре с Владом в коридоре клуба, а затем о чёрной иномарке у моего подъезда, которая может и была тем, о чём я подумала первоначально, а может, и нет. И теперь вот выясняется, что этот кретин в итоге не остался в «Лаге». Свалил! Тогда на кой было меня оттуда выпроваживать? Это главный вопрос, но есть ещё рой других, что пока терпеливо ждут своей очереди на право экзекуции меня.