Когда выхожу из душа, Ритки уже нет. Уехала, видать, в общагу. С тех пор, как всё улеглось, подруга вернулась обратно в общежитие, но тем не менее это не мешает ей регулярно ночевать в Лёнькиной квартире. Я продолжала жить у друга. Раньше мои ночёвки у него всегда были в порядке вещей, так что парень был даже рад такому повороту событий. Хотя и ворчал иногда, что из-за моей «новой работы» мы стали реже видеться.

– Алён, ты спишь? – едва слышно шепчет друг спустя некоторое время после того, как мы улеглись спать.

Сперва хочу промолчать, но всё же передумываю и произношу:

– Нет.

Сквозь шторы просвечивают огни города. Из приоткрытой форточки на кухне слышен далёкий шум машин.

– А ты ведь… действительно ему нравишься.

– Кому?

- Сашке.

– А, – и чего он вдруг решил заговорить об этом именно сейчас? Снова.

Друг какое-то время молчит, а затем задумчивым голосом продолжает мысль:

– Он ещё после того вечера в «Бизоне» много про тебя спрашивал. Хотел снова встретиться, познакомиться поближе. Но тогда началась вся эта история и, в общем… Я сам с тех пор не часто его видел. Хорошо, что сейчас всё утряслось.

– Ну, вот и познакомился, – я едва заметно пожимаю плечами, лёжа на боку. Конечно, я не против новых знакомств, но совершенно точно могу сказать, что о каких-то там романтических отношениях даже не думаю. Раньше (лет так в пятнадцать) я, как и большинство девочек, была полна любви и наивности, даже невзирая на не самое сладкое детство. Хотела иметь много друзей, найти своего возлюбленного и всё дальше по списку, в том же духе. Но случилось так, что в какой-то момент я просто разочаровалась в окружающих меня людях. И всё произошло так быстро, что я едва ли смогла осознать в полной мере все те изменения, которые заставили меня стать совершенно другим человеком. Словно кто-то крайне умный внутри моего сознания щёлкнул тумблером и открыл мне глаза на истину. Хотя вполне возможно, что истина эта была надуманной или вообще ложной. Возможно, я сама же и заморочила себе голову.

– Знаешь, – чувствую, как друг приподнимается на локте позади меня, – было бы нереально здорово, если бы ты сошлась с Сашкой, а я с Никитой.

– Думаешь?

– Угу.

– Звучит как полнейшая утопия, - вполголоса хмыкаю я, выдержав недолгую паузу.

– Возможно... - Лёнька тоже замолкает, но не надолго. - Но всё равно было бы нереально круто.

– Ты только лошадей не гони. Поживём, увидим, как там дальше дело пойдёт. Я, по правде, ещё ни о чём таком не думала. Но если ты и дальше будешь в скрытность играть, то с Никитой вы сойдётесь не скоро. И... даже если чудо произойдёт... будет очень сложно.

– Это точно, – тяжело вздыхает Лёнька, выдерживает ещё одну короткую паузу, а затем:

– Думаешь, стоит рискнуть?

– Думаю... думаю, да, а иначе во всех твоих трепыханиях не будет никакого смысла. Только не забывай, что Никита совершенно точно натурал. Не перегни палку и не бей сразу в лоб, а то, боюсь, последствия могут быть…

После друг снова кладёт голову на подушку, замолкает, и мне уже кажется, что больше не заговорит, но он вдруг снова тяжело вздыхает и бормочет:

– Ладно… Я… попробую. Аккуратно.

4. Часть 4 – «Князь ужаса»

20 февраля

Утром мы с Лёнькой завтракаем омлетом, который приготовил друг, пока я пыталась оторвать голову от подушки и заставить себя подняться. Неохотно собираемся: я – на работу, Лёнька – в институт. За мной, как и всегда, приезжает Михаил.

– Вот же… надзиратель, – ворчит друг, когда мы выходим из подъезда и замечаем чёрную иномарку представительского класса. – Даже до работы не даст спокойно доехать. Всё контролирует.