– Может, пешком? – прерываюсь на мгновение и поворачиваюсь к другу.

– Переодевайся! – рявкает на меня Лёнька и делает страшные глаза.

– Всё-всё, – тут же отворачиваюсь, скрывая улыбку. – Переодеваюсь.

В конце концов, нацепляю на себя водолазку и пулей убегаю в ванную. Искать что-то другое себе дороже. Вон он как нервничает. Небось, не терпится поскорее увидеть предмет своих мыслей и желаний. Вставляю в глаза свежую пару линз и выхожу в прихожую с лукавой улыбкой. Друзья почти готовы, Ритка малюет губы перед зеркалом.

– Чего? – спрашивает парень, увидев выражение моего лица.

– Да нет. Ничего, – надеваю кроссовки и куртку.

– Всё, пошли, а то и так уже опоздали.

Друг открывает дверь, выходит в подъезд. Я и Ритка заговорщически переглядываемся, выходим следом, затем ждём, пока Лёнька закроет дверь.

– Да не дёргайся ты так, – девушка всё-таки не выдерживает. – Никуда не убежит твой возлюбленный.

Секунду наблюдаем, как парень становится пунцовым до самых кончиков ушей.

– Заткнись, Рита. Я тебя прошу, заткнись, – Лёнька идёт к лифту, а мы тихонечко хихикаем, чем ещё больше раздражаем его.

* * * *

Студия у ребят находилась в одном из старинных зданий, недалеко от центра города. Мне всегда нравился этот район, красивый такой, ярко выделяющийся среди прочих архитектурой то ли восемнадцатого, то ли девятнадцатого века. Я в данной теме несильна, но она всегда вызывала во мне живой интерес. Когда смотришь на подобные творения старины, что дожили до наших дней, сравниваешь их с творениями современности, кажется, что тогда люди были более мечтательными, пропитанными какими-то особыми яркими эмоциями жизни и чувственности. Нынешние же творения человечества (да хоть те же здания, архитектура) не вызывают таких мыслей. Они кажутся слишком идеальными, слишком правильными, что ли. И зачастую однотипными. В них не чувствуется той пылкости, яркого полёта фантазии, что придаёт им уникальность, которую ощущаешь, глядя на сооружения старины. Все они, словно сошедшие с конвейера: иногда даже красивые, конечно, дизайнерские, но бездушные.

У центрального входа нас уже ждал Лёшка (вокал-гитарист группы). Парень стоял в небольшом предбанничке у открытой двери, подпирал плечом косяк и с задумчивым видом курил. И пусть на дворе всё ещё стоял февраль, и погода пока не баловала теплом, кажется, парня это не очень трогало, ибо одет он был лишь в одну футболку. Завидев идущих нас, Лёшка сразу расплылся в широкой улыбке, помахал рукой вместо приветствия:

– Я уж думал, не приедете.

– Это всё она, – тут же заворчал Лёнька и указал на меня большим пальцем.

– Неправда! – деланно возмущаюсь, за что получаю укоризненный взгляд друга. – Ладно, правда. Но у меня была уважительная причина.

– Сашка говорил, что у тебя ненормированный рабочий день, – с понимающей улыбкой кивает Лёшка.

Хмм… Интересно, а что ещё он про меня говорил?

– Да, есть такое. А вообще я… – договорить не даёт Рита. Девушка внезапно хватает меня под руку и с коварным видом изрекает:

– А знаешь, кем она работает?

Лёха выкидывает окурок в стоящую неподалёку урну, сразу разворачивается и идёт внутрь здания. Мы входим следом за ним.

– Нет, - он на мгновение оборачивается к девушке. – Просвети меня.

В этот же момент пихаю подругу в бок и угрожающе зыркаю на неё, надеясь, что это её остановит.

– Гор-нич-ной, – всё-таки говорит, певуче чеканя это ужасное слово, после чего получает новый тычок.

– Предательница, – деланно обижаюсь, отдёргиваю руку и демонстративно отхожу от неё на пару шагов вперёд. Сперва решаю подмазаться к Лёньке, но, заметив, что он всё ещё дуется, передумываю.