В конце концов, христианство может рассказать о том, как правильно питаться и выстраивать порядок дня, чтобы чувствовать себя легко. Если открыть для себя творения церковных писателей прошедших двух тысяч лет, то можно увидеть, что многое из того, о чем пишут современные авторы мотивационной литературы, уже было изложено в христианской традиции.
Но быть христианином тяжело. Об этом тоже стоит сказать. Тяжело, потому что вообще непросто быть настоящим. Гораздо легче прятаться за масками, самомнением, легендами о себе и мире. Трудно быть последовательным, постоянным, бескомпромиссным по отношению к себе.
Но мне кажется, что для молодого человека эти трудности интересны.
На пути к обо́жению
Ничего нельзя удержать
Господи, хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии (Мф. 17:4), – слышали мы в Евангелии на Преображение Господне из приоткрытого облака времени слова апостола Петра, обращенные к Господу Иисусу на святой горе, где Христос преобразился: лицо Его сделалось сияющим, одежды Его слепили взор, свет окружал Его.
Это желание «остаться здесь» хорошо знакомо мне, как, думаю, знакомо и каждому из нас. Особенно оно ощущается в моменты предчувствия присутствия Господа: иногда за молитвой, в Евхаристии, в общении с ближним. Когда хочется, чтобы ничего не менялось. Когда кажется – вот это и есть тот предел, о котором можно мечтать, к которому только и стремится душа. Когда понимаешь твердо – хорошо нам здесь быть, словно отражая слово Вечного Творца, создавшего всё хорошо весьма (Быт. 1:31). Когда хочешь остаться вот так, чтобы жить перед лицом Господа.
Однако невозможно ничего удержать на этой земле, даже самого чудесного и святого. Все здесь совершается хотя и в высшей степени по-настоящему, но текуче, подвержено времени и изменению. Нельзя остановить мгновение, даже самое прекрасное и неповторимое. Нельзя остановить ход времени, даже самого святого. Чем-либо прекрасным, духовным, святым, как, например, присутствием дорогого человека, разговором с интересным собеседником, чтением хорошей книги, музыкой, молитвой или участием в Евхаристии можно наслаждаться только в тот момент, когда это происходит. Ничего нельзя удержать.
Во временной жизни все проходит. Все должно пройти, таков закон преходящего мира. Наверное, не случайно праздник Преображения Господня находится в преддверии осени, когда уже и плоды собираются, и совершается жатва. Скоро природа вновь начнет примерять свой предсмертный разноцветный саван для того, чтобы погрузиться в холод и сон. Преображение Господа напоминает, что пройти необходимо всему, даже самому святому времени встречи с Богом лицом к лицу, а уж тем более нашим земным временам, событиям и встречам.
Но, казалось бы, если всякое переживание пройдет, если за всякой встречей грядет расставание, если даже самый возвышенный духовный опыт – опыт близости Бога – рассеется со временем, то зачем же все это происходит? Для чего после радости переживать мучительную пустоту, разлуку, ожидание неповторимого, тягу к чему-то большему? Может быть, лучше было бы, чтобы ничего и не происходило такого, о чем потом придется вспоминать с сожалением о невозвратности? Мне кажутся удивительно подходящими слова из современного романа Евгения Водолазкина «Лавр», где на подобный вопрос о том, для чего же нужны встречи, если за ними грядет неизбежная боль расставания, дается следующий ответ:
«Знаешь, друже, всякая встреча больше ведь, чем расставание. До встречи – пустота, ничто, а после расставания пустоты уже не бывает. Встретившись однажды, полностью расстаться невозможно. Человек остается в памяти как ее, памяти, часть. Эту часть создал он, и она живет и иногда входит в соприкосновение со своим создателем. Иначе отчего же мы чувствуем дорогих людей на расстоянии?»