– Хочешь меня обидеть? – спросил Гарри.

– Нет, просто трезво гляжу на вещи, – ответил герцог. – Жены друзей не раз оказывались в моих объятиях, и я не хочу притворяться, что меня не волнует перспектива оказаться на месте вот таких незадачливых мужей.

Гарри посмотрел на своего друга как на сумасшедшего.

– Мой дорогой Ворон, – медленно произнес он, – я не знал, что ты так смотришь на вещи.

В глазах герцога мелькнул огонек.

– Если честно, это не слишком волновало меня до тех пор, пока я не встретил Клеодель.

– Волновало? – хмыкнул Гарри. – Да если вспомнить всех этих пышечек, с которыми ты…

– Довольно, – вскинул руку герцог. – Ты же знаешь, я никогда не обсуждаю своих любовниц.

– И правильно делаешь, – согласился Гарри. – Но скажи мне, чем отличается от них леди Клеодель?

– Это ты сам поймешь, когда ее увидишь, – уклончиво ответил герцог.

Гарри познакомился с Клеодель в тот же вечер, и он в самом деле понял, о чем говорил герцог.

Девушка оказалась не только ослепительно красивой, в ней чувствовалась удивительная чистота, которая резко отличала ее от искушенных женщин-соблазнительниц, с которыми в прошлом имел дело герцог.

Наблюдая за этой парой, Гарри подумал, что герцог сделает все возможное, чтобы оградить Клеодель от притязаний других мужчин – таких, как он сам, – и будет охранять ее, словно хрупкую драгоценную статуэтку.

Кстати, герцогу тоже придется оставить свои прежние привычки, и это наверняка пойдет ему на пользу. Одним словом, Гарри был очень рад тому, что его друг по-настоящему влюбился и, похоже, обрел свое счастье.

Поскольку не было никаких причин тянуть со свадьбой – к тому же Седжвики боялись промедлить и упустить такого знатного зятя, – венчание назначили на конец июня, перед завершением летнего сезона в Лондоне.

Церемония должна была состояться сразу после Королевских скачек в Аскоте, в которых принимали участие несколько рысаков из конюшен герцога. Поскольку устраивать свадьбу за городом в разгар сезона было очень неудобно, венчание назначили в церкви Святого Георгия, что на лондонской площади Хановер.

Клеодель была так занята покупкой новых платьев, что герцог виделся с ней лишь урывками. Во время одного из редких свиданий он выразил недовольство, что Клеодель совсем забросила его.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, – мягко сказала ему невеста. – Я шью новые платья, чтобы выглядеть в них красивой – для тебя, дорогой.

– Ты в самом деле заказываешь их ради меня? – спросил герцог.

– Разумеется! – ответила Клеодель. – Все твердят о том, насколько у тебя утонченный вкус, и я не хочу подвести тебя. Я так этого боюсь…

– Но ты и так прекрасна, – твердил герцог. – И я желаю одного: поскорее жениться, остаться с тобой наедине и показать, насколько ты хороша. Без всяких платьев.

– Это будет очень… волнующе.

– Еще как волнующе, – согласился герцог. – Это будет самое волнующее событие за всю мою жизнь!

Он сказал это с такой искренностью в голосе, что сам удивился.

Затем он обнял Клеодель и очень нежно поцеловал ее, зная, что может напугать ее, если поцелуй будет слишком требовательным.

Но она все равно от него отпрянула, при этом тихонько повторяя:

– Прошу тебя… пожалуйста, не надо…

– Я не хотел напугать тебя, дорогая, – быстро сказал герцог.

– Я не то чтобы действительно… боюсь, – ответила Клеодель, – но меня еще никто никогда не целовал… и я чувствую себя пленницей, словно больше не принадлежу самой себе…

– Нет, скорее это я твой пленник, – заметил герцог. – Прости меня, дорогая, я больше не буду тебя пугать.