– Ну и?..
– Ну и, – ответил мистер Бересфорд голосом провокатора. – Какая из этих картин тебе нравится больше всего?
– Не будь бессовестным типом. Есть какие-нибудь новости?
Томми в глубокой и слегка наигранной меланхолии покачал головой.
– Не хотел расстраивать тебя, старушка, поэтому и не сказал сразу. Все очень плохо. Приличные деньги выброшены псу под хвост… – Он вздохнул. – Вот и все, что могу тебе доложить: объявление появилось… и мы получили целых два письма.
– Томми, черт тебя подери! – Таппенс почти кричала. – Дай их сюда сейчас же! Как ты можешь быть таким подлым?!
– Следи за своим языком, Таппенс! В Национальной галерее они очень серьезно к этому относятся. Государственный музей и все такое… И запомни, я тебе это уже говорил, что, как дочь священника…
– Я должна оказаться на сцене[19], – резко закончила за него Таппенс.
– Вообще-то я не это хотел сказать. Но если ты уже в полной мере насладилась радостью, которая пришла к тебе после мрачного отчаяния – что, заметь, я обеспечил тебе совершенно бесплатно, – то давай, как говорится, вернемся к делу.
Таппенс бесцеремонно вырвала у него из рук два конверта и внимательно их осмотрела.
– Вот этот, из плотной бумаги, выглядит дорого. Его мы оставим напоследок, а сначала откроем этот.
– Ты права. Раз, два, три – начали!
Палец Таппенс разорвал конверт, и она достала его содержимое.
Уважаемый сэр,
Относительно вашего объявления в утренней газете – думаю, что смогу вам кое-чем помочь. Если вас не затруднит, приходите ко мне по вышеуказанному адресу завтра, в одиннадцать часов утра.
Искренне ваш,
А. Картер
– Каршалтон-террас, двадцать семь, – сказала Таппенс, посмотрев на адрес отправителя. – Это в районе Глостер-роуд. У нас достаточно времени, если воспользуемся подземкой.
– Предлагаю план кампании, – произнес Томми. – На мой взгляд, мы должны действовать решительно. Когда увижу мистера Картера, то, в соответствии с правилами хорошего тона, мы с ним обменяемся приветствиями. Потом он предложит: «Присаживайтесь, мистер э‑э‑э‑э…». На что я быстро и значительно отвечу: «Эдвард Виттингтон!» Услышав это, мистер Картер станет весь пунцовым и прохрипит: «Сколько?» Забрав стандартную плату в пятьдесят фунтов, я присоединюсь к тебе – ты будешь ждать меня на улице, – и мы направимся по следующему адресу, где повторим все еще раз.
– Не говори глупостей, Томми. Теперь следующее письмо… Да оно из «Ритца»!
– Значит, это будет стоить не пятьдесят, а сто фунтов!
– Слушай, я читаю:
Уважаемый сэр,
Касательно вашего объявления, я буду рад, если вы сможете заглянуть ко мне где-то в районе ланча.
С уважением,
Джулиус П. Хершайммер
– Ха! – сказал Томми. – Попахивает бошем[20], или это просто несчастный американский миллионер, который выбрал себе не тех предков? В любом случае в районе ланча мы его навестим. Время вполне подходящее – очень часто такие встречи завершаются бесплатным ланчем.
Таппенс согласно кивнула.
– А теперь к Картеру. И давай поторопимся.
Каршалтон-террас оказалась застроенной рядом безупречных домов, которые Таппенс назвала «домами с наружностью истинных леди». Они позвонили в дверь дома номер 27, и им открыла аккуратно одетая горничная. Она выглядела так респектабельно, что сердце у Таппенс ушло в пятки. Когда Томми спросил мистера Картера, горничная проводила их в небольшой кабинет на первом этаже и оставила там. Однако не прошло и минуты, как дверь кабинета открылась и в него вошел высокий, худой мужчина с ястребиным лицом и усталыми манерами.