Партию?! О-о! Я считаю употребимым слово «партия» – говоря о книгах?.. Я считаю достаточной сумму в пятьдесят тысяч за изумительную библиотеку, которую муж собирал целую жизнь? Да это оскорбление памяти покойника! Выслушав все, что полагается, я плавно перехожу ко второй части.

– Знаете ли, нас интересуют разве что вот эти десять. Готов пойти навстречу и предлагаю тридцать тысяч за эту десятку.

Вдова прикидывает. Пятьдесят тысяч за большую библиотеку выглядело скандально, тридцать тысяч за десять книжек – вроде бы вполне прилично. А библиотеку, наверно, можно будет продать какому-нибудь еще букинисту, не такому переборчивому и прижимистому. Ударяем по рукам и подписываем.

Возвращаемся в офис полные радости – школьники, сдувшие контрольную.

– Это большое свинство? – спрашиваю я.

– Да что ты, Ямбо, так поступают все, così fan tutti.

А, Сибилла тоже поигрывает словами навроде меня.

– Будь там не ты, а другой, ей дали бы еще меньше. И потом, ты видел, что там за мебель, картины, серебро, у этих людей денег куча, и книги их не интересуют. А мы работаем для тех, кому книги все-таки интересны.

Что бы я делал без Сибиллы. Жесткая и нежная, хитрая как голубица. Опять меня повело на сладкие мысли, завертелся осточертелый волчок – а может, а может…

Однако, к счастью, беседа с вдовушкой меня измотала. Пришлось отправляться домой. Паола высказала мнение, что за последние дни я стал совсем какой-то умученный. Лучше, вероятно, мне ходить в контору не каждый день, а через день.

Я старался думать о постороннем:

– Сибилла, моя жена сказала, что у меня была подборка высказываний о тумане. Где они?

– Да, есть куча рваных ксерокопий. Но я переписала все тексты в компьютер. За что благодарить, это просто удовольствие. Я сейчас, мы быстро найдем, в какой папке.

Я, конечно, знал, что существуют на свете компьютеры (как и что существуют аэропланы), однако, безусловно, я притронулся к компьютеру впервые в этой новой жизни. Все вышло как с велосипедом – стоило сесть за клавиатуру, пальцы забегали самостоятельно.

Туманов у меня набралось на сто пятьдесят страниц. Действительно, думаю, сильно мне душу перепахали эти туманы… Вот «Флатландия» Эбботта: двухмерная среда, где живут только плоские фигуры, треугольники, квадраты, многоугольники. Если они не способны смотреть сверху, а при взгляде сбоку видимы только линии, как же им узнавать друг друга? А благодаря туманам. Если в атмосфере присутствует туман, то предметы, которые находятся на расстоянии, скажем, в три фута, мы видим значительно хуже, чем предметы, расположенные на расстоянии двух футов одиннадцати дюймов. В результате тщательное и постоянное наблюдение за сравнительной ясностью или расплывчатостью линий позволяет нам делать заключение о конфигурации предметов, причем с огромной точностью. Везет же треугольникам, блуждают себе в тумане и все понимают: вот он шестиугольник, вот он параллелепипед. Хотя двухмерные, однако счастливее меня. Большинство накопленных цитат я знал наизусть.

– И с чего бы это? – ломал я голову, рассказывая Паоле. – Ведь все мое должно было быть забыто? А коллекция цитат уж такая моя! Она подобрана лично мною.

– А ты не думай, будто помнишь то, что насобирал, – отвечала Паола. – Ты, наоборот, насобирал все, что помнил. Цитаты – часть твоей энциклопедии. Как все те прочие стихотворения, которые ты читал здесь мне в первый день, вернувшись из больницы домой.

Как бы то ни было, цитаты я припоминал сразу. Начиная с известной Дантовой: