Больше я не стала его слушать. Хлопнула дверью.

Некоторое время я сидела в вестибюле, немного поплакала. Потом мне написала мама, чем и отвлекла меня от новых мыслей о том, что Димка может оказаться прав. Да хоть бы она вышла замуж за японца! Я же не против. Лишь бы жива была.

Знаю, что Дима выходил, чтобы проверить, где я. Но увидев меня в вестибюле, съежившуюся в кресле с телефоном, вернулся в номер.

Спустя пару минут на соседний диванчик опустилась милая японка в белой блузке и чёрных брюках. Она посмотрела на меня и приветливо улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.

– Я видела, как ты плакала, – сразу заговорила японка на английском языке с сильным восточным акцентом. – У тебя горе?

От ее мягкого сочувствующего голоса моя душа пришла в трепет. Я снова посмотрела на девушку. Она сидела ровно: коленки вместе, руки сложены перед собой, спина прямая, плечи отведены назад. Ее густые чёрные волосы, словно только что подстриженные, прядями рассыпались по плечам, а редкая челка прикрывала лоб до бровей. Ее глаза для азиатских казались слишком большими, взгляд проницательный. «У тебя горе?» – спросила она. Почему именно «горе»? Я могла плакать по другой причине. Значит ли это, что она видит душу человека, его внутренние переживания… Может, она психолог? А что, если так? Мне бы не помешал такой человек. Она чужая, я ее вижу в первый и, может быть, в последний раз. Так почему бы не воспользоваться моментом?

– Я потеряла сестру, – тихо ответила я. В глазах снова набухли слёзы.

– О, какое несчастье! Куда же она пропала? – прозвучало совершенно искренне, что придало мне уверенности.

И я рассказала.

– Год назад мы с ней приезжали в лес Аокигахара. Моя сестра очень любопытная и взяла из леса шишечку… И не просто подобрала ее с земли, она стащила ее с пня, где они были сложены горсткой. Тогда нас предупредили, что так делать не очень хорошо, потому что духи самоубийц будут преследовать и наделают кучу бед. Алсу не поверила в это, но… – Я остановилась, чтобы сглотнуть огромный ком, сделала глубокий вдох и снова заговорила: – После возвращения беды и неприятности преследовали ее по пятам. Я сама была свидетелем ее истерик… А в один прекрасный день я получила сообщение на телефон, в котором она написала, что уехала в Японию, чтобы вернуть эту чёртову шишку на место, а заодно свою собственную жизнь.

Японка внимательно слушала меня и ни разу не перебила. Вокруг нас в вестибюле сновали люди. Двери лифта то и дело открывались, выбрасывая новоприбывших, тут же исчезавших вновь. Время от времени раздавалась весёлая телефонная трель, а потом приятный вежливый женский голос что-то разъяснял на японском языке потенциальным клиентам. Я вроде замечала всё это, но в тот же момент терялась в собственных словах и забывала, где нахожусь. Привычные звуки казались далекими и отчасти даже нереальными.

– Больше она не вернулась, – закончила я.

– Но ты здесь. Ты ее ищешь, – сказала моя собеседница, и я заметила, что это был вовсе не вопрос и не предложение, которое требовало ответа. – Думаешь, она потерялась в нашем лесу?

– Мне больше ничего не остаётся…

– Потеряться в лесу легко. Я тебя понимаю. Она пошла туда одна?

– Она могла, – грустно усмехнулась я. – Могла пойти туда без проводника лишь потому, что была уверена, что быстро найдёт тот пень.

Японка с минуту сидела, изучая меня взглядом. Потом протянула руку.

– Меня зовут Сара Шиба. А тебя?

– Вита, – ответила я, пожав ее руку, которая оказалась очень холодной и скользкой. – Называй меня просто Вита.