Показался пруд, и стало ясно: мы описали дугу вокруг поселка и сейчас где-то позади фабрики. Так и есть, на фоне неба отчетливо виднелись фабричные трубы. Вскоре тропа стала шире, а потом и вовсе перешла в довольно сносную дорогу.

Мы оказались на улице, фонарь в сотне метров от нас был здесь единственным. Только я подумала, что он может создать нам трудности, как выяснилось: Людмилу интересовал ближайший дом, то есть с этой стороны улицы он был последним. Женщина выключила фонарь и юркнула в калитку, а через мгновение уже стучала в боковое окно. В ночной тишине звук был громкий, и это ее, вероятно, смутило. Она быстро огляделась, побежала к хозяйственному двору и теперь давила кнопку звонка рядом с низкой дверью.

«Странная идея повесить тут звонок», – подумала я.

Мужской голос из-за двери спросил:

– Кто?

– Это я, открой, – сказала Людмила.

Дверь приоткрылась, мужчина недовольно ворчал:

– Ты что, спятила?

Он стоял в прямоугольнике света, высокий, темноволосый, в длинном халате, полы которого слегка разошлись. Людмила, не обращая внимания на его слова, поспешила заключить мужчину в объятия.

– Я так соскучилась, просто сил нет.

– Идиотка, а если тебя кто-то видел?

Они оказались в доме, и мужчина торопливо закрыл дверь.

– Ну вот, – буркнул Вадим, – у нашей дамочки любовник.

– Чего ж она на тебя глаза пялила?

– Наверное, решила, что много не бывает. Зря я тебя разбудил.

– Успею выспаться. Возвращаемся или ее посторожим?

– Я б послушал, о чем они говорят, но, боюсь, кроме сюси-пуси, ничего не услышим.

– Если они что и замышляют, вряд ли это имеет отношение к нашему делу, – согласно кивнула я.

Вадим возразил:

– Не скажи. Такие дамочки иногда бывают весьма изобретательны.

– Чем ей могла досадить подружка дочери? А уж своему ребенку вредить она бы точно не стала.

– Ха, а если она отправила дочурку с глаз долой, чтоб вволю кувыркаться с этим типом? Детки, они ведь глазастенькие. Для того и огрела камнем ее подружку.

– Не заметила особого счастья в голосе любовника.

– Устал, наверное. Ладно, пошли. Если мы не можем их слышать, не вижу смысла здесь сидеть.

Возвращались мы по улице. Если кто-то обратит внимание на нашу прогулку, не беда. Это все-таки лучше, чем свернуть шею в овраге. Однако, миновав площадь, мы решили путь сократить. Вадим план поселка успел изучить и даже в темноте отлично ориентировался.

– Пойдем переулком, дальше вдоль пруда и окажемся напротив дома Ключниковых.

– Ты сказал, Димка звонил, – вспомнила я.

– Звонить-то звонил, но ничем не порадовал.

Мы уже видели пруд, когда возникло чувство, что кто-то смотрит на нас. Пристально. Очень осторожно я повернула голову вправо… Возле куста акации замерла женщина. Платье белело в темноте, точно подсвеченное изнутри. Женщина была так неподвижна, что в первое мгновение я готова была принять ее за одно из своих видений. Но тут стало ясно: она из плоти и крови, и передвигается, кстати, весьма неплохо. Сообразив, что ее обнаружили, она исчезла в зарослях. Оказалось, Вадим ее тоже заметил.

– А это еще что за хрень? – разозлился он, вознамерившись броситься следом, но я его удержала.

– В темноте ты только шишек себе набьешь.

Однако мы все-таки попытались понять, куда она подевалась. За кустами акации обнаружилась тропа, которая вывела нас к банно-прачечному комплексу, о чем сообщала вывеска на фасаде обшарпанного одноэтажного строения. Вывеска тоже новизной не блистала, но, судя по расписанию в рамочке, баня дважды в неделю все же работала.

Отсюда шла асфальтированная дорога к площади. Жилья поблизости нет, а белое платье мы бы непременно заметили, значит, беглянка где-то укрылась.