– Это… – сиплю, затем сглатываю и прокашливаюсь, поднимаю пораженный взгляд на сотрудницу банка. – Вы ничего не перепутали?

В этот момент за всё время нашего разговора выражение ее лица впервые меняется, и продольная морщина пролегает через ее лоб. Она хмурится, задумываясь, и вглядывается в монитор.

– Нет, – качает головой, – всё верно, могу вам распечатать, чтобы вы убедились.

Хлопаю пару раз глазами, мну бумажку, словно в руках у меня слиток золота. На ее предложение молчу, собираюсь с мыслями.

– Как мне получить эти деньги? – обращаюсь к девушке спустя минуту.

Она снова хмурится, прикусывает губу.

– Их может получить владелец счета. Либо кто-то по доверенности, – пожимает плечами, виновато отводит взгляд, хотя ее вины в этом нет. – Вы указаны лишь как лицо, которому можно дать информацию по счету, как основному наследователю.

И это еще более странно, чем всё то, что происходит в моей жизни снова с появлением в ней Тагира.

– Это счет моего отца, а он в больнице, понимаете? Какой смысл в деньгах после его смерти, если они могут пригодиться сейчас? Может, есть возможность выставить счет больнице? Возможен ли такой вариант? – говорю пылко, отчего-то рассчитывая на снисхождение, хотя и понимаю подспудно, что правила банка не позволят мне получить деньги просто так.

– Ваш отец дееспособен? – уточняет девушка. – Он может подписать доверенность? – она неумолима, и я после долгих уговоров понимаю, что без участия отца не получится снять деньги.

– Да, – опускаю взгляд, чтобы скрыть подступающие слезы.

– Вы можете уточнить у вашего отца пин-код и снять деньги в банкомате, – входит в мое положение. – Банк… Не несет ответственности за карточки, так что… Если что, я вам этого не говорила.

Девушка понижает голос и говорит шепотом, кидая тревожные взоры по сторонам и на камеры. И я испытываю к ней благодарность, ведь она подала мне отличную идею. Особенно за тот факт, что она, возможно, нарушает корпоративную этику и юридические права банка.

Я подскакиваю и бреду к банкомату, думая о том, что даже не знаю назначения этих денег, но твердо нацелена их взять. Отчаянный шаг, который я не смогла бы позволить себе в других обстоятельствах. Но теперь выбирать не приходится.

Сердце щемит, вот только мне не приходит в голову, что я могу нарушить волю отца, ведь я хочу его спасти. И твердого наказа с его стороны на этот счет не было. На чаше весов – деньги или его смерть. Мертвым папа серчать не будет, а живым… Главное, что он им будет.

Попробую ввести код, вдруг я угадаю? Помнится, что отец жаловался, как трудно запомнить много цифр разных карт, и поэтому он мог ввести самое простое число.

Ввожу четыре нуля – неудача.

Прикрываю глаза, чувствуя, как позади вырастает мужская фигура. Следующий желающий снять деньги нависает надо мной, стоит над душой, не давая сосредоточиться. Хватаюсь за внезапную мысль и ввожу четыре цифры, которые изменили нашу жизнь навсегда. Год смерти брата. Но экран сигнализирует, что код неверный.

Остается один шанс, последний. Я введу цифры, и карта заблокируется. Но разве могу уйти не попробовав?

Один, два, три, четыре… Ввожу год рождения брата.

И банкомат начинает шелестеть купюрами, счетчик пересчитывает их и выдает мне толстую пачку денег. Беру купюры в руки и судорожно дергаными движениями кладу их в сумку. Боже… Неужели та незнакомка с зонтом была права?

Захожу в дом, вытаскиваю из сумки деньги, кладу на диван и рассматриваю целую гору, как мне кажется, денег. Руки продолжают трястись, а сама я присаживаюсь на кресло и скрещиваю руки на груди, пытаясь собраться с мыслями и понять, какой сделать следующий шаг.