Но надежда на успех еще сохранялась.

– Павел, – твердо сказал Батоев, – передай людям, что я готов встретиться с ними завтра вечером. Лицом к лицу. Я приеду, куда они скажут, и без утайки расскажу о причинах, которые заставили меня так поступить с Ибрагимом. Я позволю им самим сделать вывод о том, достаточно ли вескими были эти причины. Мне нечего скрывать.

– Завтра вечером? – прищурился адвокат.

– Да, завтра вечером.

Почти через сорок часов. Вполне достаточно для того, чтобы решить проблемы и предстать перед людьми победителем.

– Я думаю, они согласятся, – улыбнулся Розгин.

– Я тоже так думаю, – кивнул Мустафа.

Несколько мгновений мужчины молча смотрели в глаза друг друга.

– Но если за эти сорок часов случится большая война, – негромко произнес адвокат, – тебе ее не простят. Постарайся уладить свои дела без лишнего шума. Хотя… – Розгин покачал головой, – учитывая, что мы говорим об Абдулле, сделать это будет очень сложно.

– Абдулла не станет лезть на рожон, – с уверенностью, которой у него не было, бросил Батоев.

– Почему ты так думаешь?

– Есть основания.

– Ну что ж, надеюсь, ты прав. – Адвокат поднялся. – Спасибо за чай.

Мустафа отлично понимал, как ему повезло. Получить от лидеров московских кланов целых сорок часов на решение проблем – огромная удача. Батоев со страхом ждал, что «разбор полетов» назначат на этот вечер, но Розгин согласился на завтра, значит, у него были такие полномочия.

«Зря Ибрагим покинул сообщество. Будь он в прежней силе, они бы засуетились…»

А так решили повременить.

В действительности же переживания Мустафы были вызваны исключительно потерей перстня. Завладей он кольцом, встречаться можно было хоть прямо сейчас – его позиции оказались бы неуязвимы. Батоев строил свои планы исходя из того, что получит и Зарему, и перстень, он и в мыслях не допускал провала и теперь был вынужден лихорадочно искать выход.

– Хасан!

Помощник, ожидавший в соседней комнате, быстро вошел в гостиную.

– Да?

– Что с перстнем?

Хасан развел руками:

– Менты опросили всех жителей двора, в котором нашли Ибрагима. К сожалению, никто ничего не видел. Остается надежда на тех, кто вернется вечером с работы. Может, они дадут какой-нибудь след.

– Бомжи?

– Наши ребята трясут всех бродяг округа. Пока безрезультатно.

– Где Абдулла?

– В загородном доме. – И сразу же, не дожидаясь вопроса: – Наш человек сообщает, что никто подозрительный к нему не приезжал. И сам Абдулла не выказывает желания покидать крепость.

Если старик и попросил кого-нибудь передать перстень сыну, этот кто-нибудь пока не дал о себе знать.

– У нас есть время до завтрашнего вечера, – медленно сообщил Батоев.

– Немного.

– Ты должен успеть.

Хасан кивнул.

«Миллион! Он сказал: миллион!!»

И забавно так сказал: не жадничай, не проси больше, миллион сын даст.

«Миллион!!»

Жадничать? Как вы это себе представляете? Просить больше миллиона? Нет, лучше синица в руках. Жирная, толстая синица, у которой целый миллион зеленых перьев! Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов! И еще один.

Или попросить миллион евро?

Или миллион фунтов? Они вроде дороже?

Точно – миллион английских фунтов! Старик же не уточнял, в какой валюте должен заплатить его сын за возвращение перстня. Правильно, надо так и сказать: ваш отец сказал, что вы должны заплатить миллион фунтов стерлингов.

«Миллион!!»

Орешкин оглядел комнату. Семнадцать метров, окно на стену соседнего дома, краска на подоконнике потрескалась, осыпается. В дальнем углу отклеиваются обои. Старый диван с протершейся на подлокотниках обивкой. Пыльный сервант, в котором стоят хозяйские чашки. Трехдверный шкаф, скрипящий при открывании. Телевизор с видеомагнитофоном и аудиоцентр – это собственность Димки. Все остальное – чужое.