Ура! Здорово, что я всё-таки могу воздействовать на людей. Хоть и слабо, но могу. И удовлетворённо взглянув на уже успокоившуюся девушку, продолжившую убираться, поспешила наверх.

Дойдя до квартиры Вероники, сначала даже запаниковала, как я смогу к ней зайти. Слева от дверного звонка, обнаружила надпись:

«Призракам просьба не беспокоить в субботу и в воскресенье, а также в ночные часы после полуночи! Иначе развею и прокляну!»

Я даже расхохоталась! Давно так не смелась. В этот самый момент дверь отворилась, и из неё вышел достаточно привлекательный парень, с очень расстроенной физиономией, а вслед ему из той же двери полетел ярко красный букет роз. Я даже посторонилась, пропуская неудачливого ухажёра. После, успев, пока дверь ещё не захлопнулась, проскользнула в квартиру.

Прихожая меня сразу же поразила фотоработами. На стенах, покрытых белой краской, в рамах подряд висели чёрно-белые фотографии, отражавшиеся в стеклянном шкафу-купе, превращая небольшую прихожую в галерею шедевров. Я даже впала в некоторый культурный шок, хоть я и человек науки, и немного снисходительно отношусь к людям творческим, но это было настолько необычно и нереально, что пробирало до мурашек.

Вот, например, деревенская девочка в старом ситцевом платьишке, стоптанных ботиночках, с двумя хвостиками, затянутыми резинками, что стоит на фоне старого бревенчатого полуразрушенного дома, расположенного на окраине деревни. Сзади простирался лес. Если внимательно приглядеться к дому, то можно увидеть в маленьком оконце на чердаке косматую мордочку домового, внимательно наблюдавшего за ребёнком. При чем если смотреть на работу прямо, домового не видно, он просматривается сбоку, отражаясь в створке небольшого оконца. От этой работы веяло грустью ушедшего лета, быстро промчавшегося детства и какой-то потусторонней загадочностью маленького доброго домашнего существа.

Вот от следующей работы, веяло настоящей силой зла. Огромное просторное поле пшеницы, колыхающейся от ветра. Над полем, раскинув огромные крылья, нависла призрачная чёрная тень, закрыв словно куполом половину поля и с искорёженным от крика чудовищной маской. Безысходность, вот что я ощутила после просмотра данной фотографии.

Но, как? Как фотограф смог такое поймать, ведь видно же, что это не цифровая работа. От мыслей меня отвлёк женский голос:

– Ты кто?

Повернулась и увидела приятную женщину в домашней пижаме, с хвостом на голове. Она держала в одной руке бокал, по всей видимости, с красным вином, и с умным, настороженным взглядом ярко-синих глаз, смотрела прямо на меня.

– Мне к вам посоветовали обратиться, – начала я неуверенно и слегка растерявшись, – патологоанатом из Второй городской больницы.

– Ладно, проходи, будем разбираться, что ты такое и как тебе помочь, – быстро взяв ситуацию в свои руки и окинув меня чуть насмешливым взглядом, скомандовала хозяйка, жестом пригласив на кухню. – Тебе я конечно вино не предлагаю.

Усевшись на барный стул и свесив неудобно ноги, я уставилась на ауру Вероники. Её аура была ярко синей, переливающейся, чуть с дымчатыми всполохами, но на ней проглядывались тёмные точки. Красиво так переливалась. Мне было с ней так хорошо, захотелось прижаться к ней.

– Но, но, но! Ишь, что захотела. Даже не смей думать о том, чтобы вселиться меня! – Резко отодвинувшись и чуть расплескав вино из бокала, воскликнула Вероника.

– Да я… я и не собиралась, – удивившись такой реакции пробормотала я, всё больше прекращая что-либо понимать.

Встав и обойдя вокруг меня, Вероника, продолжила недоверчиво разглядывать мою сущность.