- Жутковато здесь, - передёрнула я плечами. - Кажется, что эти глыбы могут рухнуть в любой момент, и от нас мокрого места не останется.
Иван равнодушно пожал плечами:
- Я фаталист. Это очень помогает жить.
- Ты - фаталист? - фыркнула я. - Тогда зачем воюешь с судьбой, защищая правду кулаками?
- Я фаталист в том, что касается вещей, на которые нельзя повлиять, как эта глыба. Мне просто нечего ей противопоставить, понимаешь? Опять же, если есть - бур или взрывчатка - то я за то, чтобы бурить и взрывать, но сейчас не тот случай. А если я могу заставить какого-нибудь трусливого и безалаберного зайца лучше заботиться о своих близких, то делать это - мой долг. И уже потом, на основании моих поступков, судьба решает, уронить на меня глыбу или я пока ещё полезен миру.
- То есть, ты веришь в карму! - поражённо воскликнула я.
- Я её так не называю, но да, во что-то подобное. Я считаю, природа не терпит бесполезные организмы, которые только живут в своё удовольствие и гадят.
- А как ты определяешь, что полезно, а что нет?
- Полезно то, что помогает выжить другим.
- А подлецу? Полезно помогать выжить подлецу? Или тогда ты переходишь в его стан и тебя пускают в расход?
Иван задумался.
- Мне кажется, главное - намерение. Если оно позитивное по отношению к миру в целом, то твои поступки считаются полезными.
- А если ты хочешь всем помочь, но выходит один вред? Например, если ты неуклюжий или глуповат...
В голосе молодого философа снова зазвучало раздражение:
- Если вред, то в расход.
- Но тогда теория с намерениями не работает.
Иван вытянул меня на более-менее ровную площадку наверху лестницы и отпустил руку.
- Что за дурацкий допрос! К чему ты клонишь?
- Ни к чему. Мы просто беседуем. Знаешь, говорят, в споре рождается истина.
Он ничего не ответил, но ещё какое-то время пристально разглядывал меня, а потом отвернулся.
Мы были у цели. Впереди, метрах в десяти, находилась смотровая площадка, огороженная металлическим забором с объявлением:
"Перелезать через ограждение категорически запрещено! Опасно для жизни!"

За забором начиналась сама "Пасть": полупещера, в одном конце которой с высоты метров в 20 падал узкий водный поток, красиво переливавшийся в лучах солнца. Влажные, покрытые мхом своды пещеры всё так же опасно нависали над головами смельчаков, пролезших через забор, несмотря на предупреждения. Внизу раскинулось небольшое бирюзовое озерцо, по краям обрамлённое здоровыми каменными глыбами. В воздухе стоял туман из прохладной водной пыли. Красиво это всё было неописуемо.
Я протопала вслед за Ваней к хлипкому забору (если бы кто-то по-настоящему хотел, чтобы через него не перелезали, сделал бы его совсем другим), а потом он обернулся и безапелляционно заявил:
- Ты остаёшься здесь! - а сам полез в "Пасть".
- Почему?! - обиженно завопила я.
- Да потому что нечего тебе там делать. Если с тобой что-нибудь случится во время карабкания по булыжникам, то кто-то расстроится, - процитировал он меня.
Я злобно прищурилась на него, подождала, пока спортивная фигура военного скроется за большим камнем и сама решительно пролезла между прутьями забора. Миновала один осколок горы и в нерешительности замерла на краю. Между ним и следующей возвышенностью было никак не меньше метра, а внизу плескалась ледяная вода, и ухватиться руками особо не за что. Я, наверное, ещё долго стояла бы там, размышляя о том, тварь ли я дрожащая или храбрая взрослая девушка, но тут явился мой братец со своей Светой и благородно помог нам перемахнуть на ту сторону. Дальше было легче - всё ещё скользко и неустойчиво, но уже без таких расщелин. Парни из нашего лагеря, скинув майки, подбирались к самому потоку, с оглушительным шумом падавшему с огромной высоты. Кое-кто, совсем раздевшись, в одних плавках заскакивал в озерцо, а я решила не лезть на рожон, чтобы не нарваться опять на гнев холодного красавца. Забралась в укромный уголок, достала из рюкзачка тёплую кофту, постелила её на более или менее сухой булыжник и уселась сверху, заодно прислонив голову к мягкому мху. Несмотря на оглушительную усталость, я чувствовала себя почти счастливой. Все эти звуки - очень громкие, но при этом ласкающие - и красота окружавшего меня ландшафта проникали прямо в душу, исцеляя её, залечивая старые раны, заставляя забыть обо всех беспокойствах и тревоге. Я буквально растворялась в ощущениях, и мой созерцательный ум просил ещё и ещё... Немного мешали крики купающихся в ледяной горной воде парней (ни одна девушка не осмелилась залезть в озерцо или под водопад), но постепенно стихли и они - я не успела заметить, как это произошло, потому что нечаянно задремала.