Иван вёл себя со мной совсем не так, как в присутствии других девушек - был хмур и молчалив. Даже когда нужно было что-то сказать, старался обходиться жестами. Это меня расстраивало: чем я так уж хуже других? Может, и не красавица, да разве наш лагерь населён одними голливудскими актрисами? Я видела, как Иван улыбался даже девочке, у которой заячья губа - что же он во мне разглядел такого неприятного?
Однако кое-что он всё же мне говорил - критиковал мой стиль приготовления супа:
- Ты слишком крупно картошку режешь! Она так долго вариться будет...
- А морковку - слишком мелко. Это долго, надо быстрее закидывать, а то картошка вся разварится...
- Мешай, давай, а то крупа в комками слипнется!
- Ну что ты творишь?! Кто тушёнку просто в кастрюлю опрокидывает? Там, поди, всего три куска... надо разрезать!
- Так мне Стас показывал, - чуть не со слезами прошептала я.
- Он-то тебя научит... - недовольно буркнул Иван, отбирая у меня тушёнку и собственным раскладным ножом нарезая её прямо в банке.
Я осторожно возразила:
- А он говорит, что у него пятнадцать лет походного стажа...
- Возможно, врёт. А количество, чтоб ты знала, не всегда переходит в качество.
- Какой ты строгий... - я не собиралась выдвигать ему претензию, скорее просто отметила для себя, но сказала зачем-то вслух.
А парень сразу завёлся:
- А что, я должен быть, как девочка: нюхать цветочки, есть по-дурацки сваренный суп и всех прощать?
Я пожала плечами, робея от его нападок - будто бы на меня, хотя я, вроде бы, ничем не провинилась...
- А мне кажется, это так здорово - когда кто-то старается тебя накормить, совершенно чужой, ничем не обязанный тебе человек. Не страшно, если он делает это как-то не совсем идеально...
- Если берёшься за что-то, то уж надо делать это как следует, - проворчал Иван уже не так агрессивно. - Иначе какой смысл браться?
- Люди не обязаны подстраиваться под чьи-то чужие стандарты. И ты не обязан, - добавила я совсем тихо, исподтишка наблюдая за его реакцией.
Иван опять помрачнел:
- Лечить меня, что ли, собралась? От перфекционизма. Спасибо, мне твоя "профессиональная" психологическая помощь не требуется. Я в норме.
Он особо выделил интонацией слово "профессиональная". Я снова чуть не расстроилась, но успела удивиться:
- Откуда ты знаешь, что я учусь на психолога?
- Ким сказал, - буркнул Иван.
"Они говорили обо мне", - подумала я, и эта мысль отозвалась в груди странным щекотным ощущением.
- На самом деле, я ещё нисколько не успела проучиться - только поступила. Так что, увы, профессиональную помощь тебе оказать не смогу. И вообще, в душу лезть не собираюсь. Мы же просто беседуем, разве нет? Не понимаю, почему ты так эмоционируешь...
- "Эмоционируешь"..! - передразнил он меня ворчливым тоном. - Я не э-мо-цио-ни-рую, это я так беседую.
- Неправда. Я видела, как ты беседуешь с другими людьми. Совсем иначе.
- Слушай, чё ты до меня докопалась? Вари свой суп... Видела она... - он подбросил в костёр ещё одну палку и куда-то утопал, весь недовольный и раздражённый.
Едва мы всем лагерем уселись на обед, как со стороны дороги к нам спустилась пара незнакомых путешественников с традиционными большими рюкзаками на плечах. Это были высокий мускулистый парень с синими глазами и русыми волосами и маленькая хрупкая девушка - огненно-рыжая, как наша Кира, только ниже на голову и зеленоглазая. Хорошенькая до невозможности, с почти детским выражением лица. Её рюкзак был значительно меньше рюкзака её спуника, но из-за разницы в размерах самих юноши и девушки казался таким же огромным. Она выглядела усталой, но всё равно улыбалась, да так счастливо, как будто всю жизнь мечтала с нами познакомиться.