– Слушайте, вы бы хоть в сторонку отошли, встали на проходе и ни туда ни сюда!

Тетку можно было понять – из одной огромной сумки явственно пахло жареной курицей с чесноком, тетка купила ее тут же, в ларьке возле больницы, и боялась, что курица остынет.

Мужчина потянул Веронику в сторону, к окну. Она вгляделась в него с удивлением. Вроде бы раньше он был даже симпатичным, впрочем, она не очень помнит. Теперь же его здорово портили черные круги вокруг глаз.

– Что, на очкового медведя похож? – грустно улыбнулся он. – Стукнули по затылку, а синяки на лице появились. Я что хотел сказать, – заторопился он, – вы уж простите меня за то, что так невежливо с вами обошелся. Видно, и вправду не в себе был, даже спасибо вам не сказал за то, что вы помогли мне тогда.

– Все-таки решили в больницу поехать? – спросила Вероника из вежливости, чтобы поддержать разговор.

– Да нет, сгоряча-то я домой поехал, отчитался перед Леонидом Юрьевичем, что украли у меня табакерку. Он расстроился, конечно, и я тоже. Ну, пошел я домой, а к вечеру мне так плохо стало! Голова болит, перед глазами все плывет, тошнота и все такое... Вызвал «Скорую», вот, привезли сюда, обследовали...

– Сотрясение мозга?

– Легкое, меня скоро выпишут.

– Ну, желаю вам скорейшего выздоровления... – Вероника уже повернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась: – Вы говорите, табакерку у вас украли?

– Ну да, я по просьбе Леонида Юрьевича – это сосед мой – заезжал в магазинчик антикварный, за табакеркой. Старик как узнал, что меня ограбили, так прямо в лице переменился.

– Что, очень ценная? – невольно спросила Вероника, вспомнив табакерку, которую купила она, и как Светка Соколова над ней издевалась.

– Да по деньгам-то не очень, а старику она зачем-то нужна была... говорит, историческая ценность. С виду ничего особенного – какой-то тип на ней бородатый...

Вероника вспомнила, что она видела в магазине ту табакерку, этот противный парень-продавец пытался ее продать ей, но было дорого. Внезапно она сообразила, что очень долго отсутствует, наверное, ее уже ждут.

– Послушайте, – он верно угадал ее беспокойство, – я вас так не отпущу! Дайте свой телефон, когда я выпишусь и эта красота сойдет, – он мигнул, – мы хоть сходим куда-нибудь. Конечно, если вам удобно...

Она не могла не оценить его деликатность. Не стал ставить ее в неудобное положение, не спросил в лоб – замужем она, не замужем, есть у нее кто-то или нет. Вероника вовсе не собиралась выкладывать первому встречному все про свою жизнь.

– Доктор сказал – вы все правильно сделали, – заторопился он, – если бы я подольше там провалялся и холодное к голове не приложили бы, была бы гематома и все кончилось бы гораздо хуже. Так что я вам очень признателен. Ну, так дадите телефон? Кстати, меня зовут Антон.

– А я – Вероника. – И она сунула ему карточку с реквизитами фотоателье «Золотой глаз», которые шеф велел раздавать всем и каждому — повсюду. – Пока, поправляйтесь!

Анна Валерьевна с Юлией стояли уже в коридоре.

– Почему так долго? – нахмурилась Юлия.

– Народу в кассе много было, – спокойно ответила Вероника, стараясь донести до нее мысль, что она на жену шефа не работает и выполнила ее поручение исключительно из любезности.

И выпрямилась, так что они оказались ростом вровень, глаза в глаза, и у Юлии не получилось посмотреть на нее свысока.

В машине Анна Валерьевна, огорченно качая головой, рассказала, что у шефа из-за травм произошло частичное фрагментарное выпадение памяти, что помнит он только, как поехал по нужному адресу, а вот что там случилось – из головы вон. Очнулся в овраге от холода, рядом – машина сгоревшая, покореженная. Выполз кое-как на тропинку, добрые люди его подобрали, довезли до города и сдали в ближайшую больницу. Как он оказался на той дороге, кто его туда вызвал – шеф понятия не имеет. Упал удачно, сумел из машины выбраться, иначе бы сгорел, а так – только голову ушиб, нога сломана и два ребра. В общем, жить будет.