Грошингер перегнулся через радиста и вырубил приемник.

– Это самая подлейшая выдумка, какую я только слышал.

– Давай все-таки послушаем, – сказал генерал. – Ученый вы или нет?

Грошингер с вызовом глянул на генерала, включил приемник и отошел назад, скрестив руки на груди.

– …говорит что-то по-немецки, – продолжал голос майора Райса. – Я не понимаю ее, могу только повторять, что слышу: Аллес гебен ди гойтер, ди унендлихен, ирен либлинген, ганц. Алле…

Грошингер выключил звук.

– Алле фрейден, ди унендлихен, алле шмерцен, ди унендлихен, ганц, – прошептал он. – Так оно оканчивается.

Он сел на раскладушку.

– Это любимое стихотворение моей матери. Что-то из Гете.

– Я могу еще раз его встряхнуть, – предложил генерал.

– Зачем? – Грошингер улыбнулся и пожал плечами. – Космос полон потусторонних голосов. – Он нервно хохотнул. – Придется править учебники по физике.

– Это знамение, сэр, знамение, – выпалил радист.

– С чего вдруг «знамение»? – спросил генерал. – Подумаешь, космос полон духов. Меня это не удивляет.

– Тогда вас уже ничто не удивит, – ответил Грошингер.

– Так точно. Хреновый был бы я генерал, если бы всему удивлялся. По мне, так Луна сделана из сыра. Подумаешь. Мне нужен человек, способный сообщить, попадают ли в цель мои снаряды. И плевать я хотел на то, что творится там в космосе.

– Сэр, как же вы не понимаете?! – не унимался радист. – Это знамение! Когда люди узнают об этих душах, они забудут о войне. Они вообще обо всем забудут, кроме духов.

– Расслабься, сержант, – сказал генерал. – Никто о них не узнает, ты понял?

– Такое открытие невозможно удержать в тайне, – возразил Грошингер.

– С чего это ты так уверен? Как ты собираешься рассказывать миру о голосах, не сообщая о полете в космос?

– У них есть право знать, – сказал радист.

– Если люди узнают, что мы запустили эту ракету, начнется Третья мировая. Скажи мне, ты этого хочешь? У врага не будет иного выхода, кроме как попытаться стереть нас в порошок, прежде чем мы сможем использовать майора Райса. И у нас тоже не будет иного выхода, кроме как попытаться стереть их в порошок. Ты этого хочешь?

– Нет, сэр, – сказал радист. – Не этого.

– Зато мы сможем провести серию экспериментов, – предложил Грошингер. – Узнать побольше об этих духах. Отправить Райса на более высокую орбиту, выяснить, слышны ли и там голоса, и какое…

– Только не на деньги ВВС, – оборвал его генерал Дейн. – Его туда не за этим отправили, мы не в игрушки играем. Он нужен нам на своем месте.

– Ладно, ладно, – согласился Грошингер.

– Давай послушаем, что он там говорит. Сержант, включить звук.

– Есть, сэр. – Радист принялся вертеть ручки. – Кажется, он молчит, сэр.

Шипение приемника сменилось гулом в динамике.

– Связь налажена. «Альфа Браво Фокстрот», это «Дельта Эхо Чарли»…

– Кило Два Икс Виски Лима, это Виски Пять Зулу Зулу Кило из Далласа, – донеслось из динамика. Голос был выше, чем у майора Райса и имел характерный южный выговор.

Ему ответил бас:

– Это Кило Два Икс Виски Лима из Олбани. Отлично, W5ZZK, слышу вас отлично. Как меня слышите? Прием.

– Связь отличная, K2XWL, на шкале 25 гигагерц. Сейчас попробую подстроить…

Их прервал голос майора Райса.

– Плохо вас слышу, «Дельта Эхо Чарли». Голоса превратились в сплошной гул. Я успеваю ухватить лишь фрагменты. Грантленд Уитмэн, голливудский актер, кричит, что племянник Карл подделал его завещание. Он говорит…

– Повторите, K2XWL, – сказал южанин. – Я вас не расслышал. Прием.

– W5ZZK, я ничего не говорил. Так что там насчет Грантленда Уитмэна? Прием.

– Голоса угомонились, – продолжал майор Райс. – Остался только один. Вроде бы молодая женщина. Такой тихий голос, почти неслышный. Не понимаю.