– Никита Полозов, ты придурок, – ответила я.

– Придумай что-нибудь новенькое, это я слышал раз двести.

– Ты законченный псих.

– Тоже не ново. А как насчет адреналина и прочего?

– Пошел к черту.

Ник замер, схватил меня за руку, а потом положил ладонь мне на грудь.

– Без дураков, скажи… вот здесь отпустило, ведь так?

– Когда-нибудь тебе башку оторвут, – вздохнула я.

– Вот уж тебе будет радость! – Он засмеялся, а я неожиданно подумала, что Ник прав. Стало легче дышать, а злость и ненависть к миру вдруг меня оставили. – Да ладно, – отмахнулся он. – Если б не твое упрямство, ты бы согласилась, что в хорошей драке что-то есть. В такие минуты особенно остро чувствуешь, кто твой друг. Когда мы стояли спина к спине перед лицом опасности, разве тебя не переполнял восторг?

– От того, что мне сейчас нос сломают?

– От того, что твоя спина надежно прикрыта, – ответил Ник с ухмылкой, однако глаза его смотрели серьезно. – Нам следует практиковаться чаще, – весело закончил он.

Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе с тем было что-то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже спятила, как он?

Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а вокруг пустыня и долгая-долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать, чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого дороже, чем он.

– Белая горячка, – с прискорбием констатировала я.

– Ты обо мне или о себе? – весело спросил Ник.

– В комплексе.

– Что твоя Машка? – продолжил он. Вопрос мне не понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. – «Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не преодолеет птица», – процитировал Ник, а я удивилась:

– Это что, стихи?

– Ага.

– Надеюсь, все-таки не твои?

– Слава богу, нет. Я увлекаюсь японской поэзией. Ну, так что, ты наконец поняла, что твоя безумная, я бы сказал – подозрительно страстная любовь к подруге не более чем иллюзия?

– Заткнулся бы ты, честное слово! – не выдержала я.

– Ты не желаешь принять очевидное. На самом деле ваши дорожки разошлись довольно давно, а ты все цепляешься за эту наркоманку из сентиментальности. А если вникнуть в суть вопроса, твоя жизнь стала бы много проще, умерь ты свои чувства. Скажешь, нет?

– Я скажу, что ты лезешь не в свое дело, – отмахнулась я.

– Ошибаешься, дорогая. Это мое дело. Мы с тобой одной крови, как в мультфильме, и я близко к сердцу принимаю твои страдания. Поэтому, увидев сегодня твою кислую физиономию со следами душевных волнений, решил: самое время помахать кулаками, чтобы расслабиться. Скажи, что я гений.

– Ты гений.

– Спасибо, – серьезно кивнул он.

Мы вошли в мою квартиру. Ник отсалютовал команданте и прошел на кухню, я слышала, как он открыл холодильник, наверное, искал спиртное. Я сняла кроссовки и, не спеша, направилась к нему. Он стоял возле окна и разглядывал двор. А я вдруг поняла: что-то его очень беспокоит. И эту дурацкую драку он затеял из-за переполнявшей его тревоги. А еще из-за злости. Происходило нечто такое, во что он не мог вмешаться, и это здорово его доставало. Вспомнив наш предыдущий разговор, я решила, что Ник слишком увлекся дурными прогнозами. Тут он повернулся и сказал: